Их встречи не изменились, разве что чай сменился лимонадом и квасом из-за жары, упавшей на город. Хотя, это Агния стала пить что-то холодное, Боруцкий же упорно просил заварить ему чай, даже если ей приносил мороженное.

Он продолжал интересоваться ее делами, иногда даже брал какую-то книгу, возвращая через неделю, не в ресторане, а всегда принося домой. Вячеслав Генрихович ходил с ней забирать аттестат. И вот тогда, казалось бы, видя настороженные, даже испуганные лица директора и своего классного руководителя, ей бы подумать и вспомнить, как внезапно затих весь интерес к личности ее опекуна, как ее оставили в покое, заметить бы, что не опасались бы они человека, которого видели первый раз.

Но Агния не придала этому значения.

Как и многим другим мелочам, о которых слышала что-то краем уха в ресторане, когда приходил кто-то из парней, работающих на Вячеслава. Вроде бы и не глупая была, вроде и не глухая и не слепая. А не воспринимала, и все тут.

И осознала это только осенью, практически, спустя год после того, как впервые познакомилась с Боруцким. Только вот, что странно, и лицом к лицу столкнувшись с реальностью того, кто же такой Вячеслав Генрихович на самом деле — Агния уже не сумела испугаться. Видно, поздно для нее уже стало его бояться. Хотя от нее, определенно, ждали иной реакции.

Строго говоря, поступление в консерваторию не было для Агнии проблемой, скорее, чем-то предопределенным. Здесь когда-то учились ее родители, от имени этого учебного заведения они выступали на своих первых концертах, прославляя имя преподавателей и самого учебного заведения. И сюда же родители привели Агнию, когда девочке только исполнилось семь лет, чтобы поделиться со своими учителями собственной гордостью и радостью — продолжением оперной династии. Можно сказать, что место здесь было обеспеченно ей с того самого раза. Хоть она и не задирала нос, понимая, что немало не менее одаренных людей будет поступать. Потому и занималась с Зоей Михайловной, которая, кстати, была одним из членов вступительной комиссии, что добавляло Агнии баллов.

Так что зачислили Агнию без проблем. Единственное, что ее несколько удивляло и даже стало напрягать — это то, что Зоя Михайловна все чаще лестно отзывалась о Щуре. И не раз советовала ученице бросить работу в ресторане Боруцкого, замечая, что ранее, у них не было выбора, и это ее спасло. А теперь, есть ведь и другие варианты, да и Михаил Петрович (он же Щур, как поняла Агния) заинтересовался возможностью помощи молодым исполнителям. А у Агнии такие данные, и ценить ее будут куда больше, чем в том ресторане. Да и не по чину ей, собственно, продолжать таким заниматься, ну кто из известных оперных певиц пел в ресторанах для бандюг? Это может отразиться на репутации Агнии в дальнейшем, мало ли, что девочке могут еще приписать, люди болтать любят…

Агния с преподавателем не спорила, но и не внимала ее советам. Кто мог сделать для нее больше того, что уже не словами, а поступками делал Боруцкий? Она не верила, что Щур, который казался ей неприятным и «скользким» типом, может достичь больших успехов, чем Вячеслав Генрихович.