Когда же Маша попыталась выспросить у Кати правду, ничего не вышло. Сначала подруга отнекивалась и отмалчивалась. А потом, уже после того, как внезапно поздно вечером, неизвестно почему, собралась и ушла из их с Леней квартиры, накричала на Машу по телефону:

– Отстань от меня! Не лезь в это дело! – Еще и трубку швырнула.

Маша до сих пор не могла понять, отчего Катя наотрез отказалась пожить у них, пока ей не станет хоть немного легче. Места хватает, они ей всегда рады: живи, сколько нужно. Но, как ни уговаривала, как ни просила объяснить, в чем дело, – без толку.

– Не могу! – И точка.

А сама смотрит сквозь Машу, будто и не видит, и голос чужой, незнакомый – холодный, застывший, механически уверяющий, что все в порядке.

Сейчас Маша шла к подруге, чтобы поговорить, узнать, что происходит.

«Забыть бы обо всем этом, – думала она, – вот что было бы лучше всего. Забыть и жить дальше».

Но как забудешь, если из каждого утюга только и говорят, что об их кошмарной находке. История, естественно, просочилась в прессу, и все СМИ – и республиканские, и федеральные – наперебой голосили про маньяка, который на протяжении почти десятка лет заманивал, похищал, держал в подвале, калечил и убивал молодых женщин.

Жертв было десять – все уроженки разных районов Татарстана или близлежащих регионов. Все числились пропавшими без вести: родственники заявляли об исчезновении, девушек искали, но безрезультатно.

Резонанс был таким мощным, что на главном канале страны собирались снимать ток-шоу, пригласив туда Катю, Машу и Леню – главных героев, раскопавших всю историю. Маше на работе проходу не давали, число подписчиков и друзей в соцсетях возросло втрое, только радости от этого никакой.

Ко всему прочему СМИ прознали и про дневник, куда писала сначала покойная жена маньяка, а после – его последняя жертва. «Записи с того света» – так этот дневник окрестили. Письменное свидетельство того, что испытывает обреченная на смерть женщина, ее последние слова – это была сенсация!

Обнародовать написанное пока не могли в интересах следствия, но Маша слышала, будто крупное издательство прикладывает усилия, чтобы получить возможность издать дневник, а какая-то кинокомпания собирается снимать документальный, а потом, возможно, и художественный фильм, которому заранее прочили славу «Молчания ягнят».

Полузаброшенный поселок Кабаново вмиг обрел популярность: название не сходило с первых полос газет, в объектив фотокамер попадали то соседи, то окрестные пейзажи. Любопытствующие, жадные до острых ощущений люди, особенно молодежь, толпами валили в Кабаново взглянуть на жуткий дом. Делали селфи на фоне забора, пытались пробраться внутрь или хотя бы заглянуть в окна.

«Падальщики», – брезгливо думала Маша, поражаясь непристойному интересу, который некоторые испытывали к чужим страданиям и смерти.

В центр всеобщего внимания могло бы попасть и небольшое издательство «Спектр», в котором долгие годы работал Никита, но издательство закрылось. Однако некоторые бывшие сотрудники проявляли активность, направо и налево рассказывая в Интернете о своем коллеге, делясь соображениями и выводами вроде «что-то в его поведении меня настораживало, но я не придавал значения».