Любая одежда, даже самые простые джинсы, свитера и комбинезоны сидели на нем отлично. Но в черном смокинге с бабочкой, облегавшем его широкие плечи, и узких брюках он был совершенно изумителен.

Темная прядь волос изящно падала ему на лоб. Он держал чудесный букетик для корсажа. Поправляя перед зеркалом галстук, он исподтишка оглядел меня с ног до головы, причем его взгляд задерживался на кое-каких местах. Я очень надеялась, что мама этого не заметит. Под его пристальным взглядом я покраснела. Ну и пусть, ему же нравится красный цвет. По крайней мере, мои щеки теперь были как раз в тон платью.

Дэймон подошел ко мне, остановился в шаге, склонил голову и выдохнул:

– Кэти, ты – такая красавица.

– Спасибо, – прошептала я, чувствуя, что внутри меня все поет. – Ты тоже ничего.

Мама металась вокруг нас со своим фотоаппаратом, как сбрендившая колибри. Всякий раз, когда она смотрела на Дэймона, ее взгляд смягчался. Похоже, он совершенно ее очаровал. Пока он привязывал букетик мне на запястье, она нащелкала кучу фотографий. Букетик состоял из розы, окруженной зелеными листочками и веточками гипсофилы, и был чудесен. Мы еще немного попозировали маме, у нас это получалось совершенно естественно: ничего общего с тем, что было на вечеринке с Саймоном.

Затем Дэймон сделал несколько фото нас с мамой, а я в это время думала о Саймоне. Жив ли он? Блейк клялся, что когда видел его в последний раз уже после того, как Саймон попал в лапы «Дедала», парень был жив. Все, что случилось с Саймоном, произошло потому, что я потеряла контроль над Источником. Очень может быть, что на мне лежит вина за еще одну смерть. Зачем Министерству Обороны сохранять ему жизнь? Ведь он был обыкновенным человеком. И тут я вспомнила о Кариссе.

– Ты где это витаешь? – спросил Дэймон, кладя руку мне на талию.

– Нигде, я здесь, с тобой, – вздрогнув, ответила я, возвращаясь в реальный мир.

– Ну, надеюсь.

– Детка, ты выглядишь просто восхитительно, – крепко обняла меня мама. – Вы оба выглядите восхитительно.

Дэймон отошел немного и улыбнулся мне.

– Выпускной бал! Просто поверить не могу! – причитала мама, шмыгая носом. – А ведь, кажется, еще вчера ты бегала по дому в подгузниках…

– Мам! – не выдержав, завопила я. Только унизительных рассказов о малышке Кэти перед Дэймоном мне сейчас не хватало.

– А фото у вас нет? – с интересом спросил он. – Только не говорите, что нет!

– Ну, конечно же, есть! – с энтузиазмом воскликнула мама и начала рыться в книжном шкафу в поисках своих отвратительных фотоальбомов. – Я все-все фотографирую!

– Потом посмотришь! – рявкнула я и потащила за руку упирающегося Дэймона. – Нам пора!

– Ничего, завтра все внимательно рассмотрим. Да? – подмигнул он маме.

– Конечно! До пяти я буду дома, – улыбнулась та.

Ну, уж нет! Этому не бывать. Когда мы выходили из дома, мама снова обняла меня и провозгласила:

– Ты у меня красавица, дочка. Я серьезно.

– Спасибо. – Я тоже обняла ее.

Она сдавила меня так, словно мы виделись в последний раз в жизни, но я не пыталась высвободиться: кто знает, что случится с нами завтра? В тот момент мне действительно нужны были материнские объятья, пусть я и не хотела этого признавать.