Начинаются расчеты такой сложности, что я немедленно запутываюсь и могу лишь в отчаянии слушать сентенции типа «…таким образом, с учетом предыдущих двух тысяч пятисот тридцати трех шиллингов и пяти пенни, выплата на третий год составит всего восемь тысяч марок, без учета начисления за прошлый год…»

— Так, я все понял… Ох, блин! Недешево мне встанет папашино признание…

Храмовники и евреи одновременно замолкают и вылупляются на меня с таким изумлением, словно на мне только что выросли цветы. Чего это они, а?..

— Так вы, ваше высочество, — нерешительно вопрошает кастелян ордена тамплиеров — собираетесь отдать эти деньги вашему отцу за то, что тот признает вас законным наследником?

— Ну…

— Зачем?! — Исаак из Йорка кричит на меня так, словно это он принц, а я — еврей… — Зачем?!!

— Что «зачем»? Поясни толком!

— Он хочет узнать, — медленно произносит главбух храмовников, — зачем вам понадобилось платить Ричарду, если вы и так — законный наследник? Ведь вас признала королева! А уж если мать признала — отец может только молча кивать…

Горизонт залило пламенем заката, и казалось, будто где-то там, вдали, некий новый Зигфрид поразил грозного дракона, затопив весь небосклон его кипящей кровью. Я стоял возле своего шатра и любовался открывавшимся передо мной зрелищем. Сколь же славен должен быть меч, проливший столько вражеской крови! И сколь же славна должна быть десница, направлявшая сей меч…

Я крепко стиснул рукоять меча. Моя рука сильна, и скоро — очень скоро! — эту силу узнает весь подлунный мир! Все земли, от океана и до океана, все которые описал великий Аристотель, все они склонятся перед Плантагенетами, не будь я Ричард!

И теперь у меня есть достойная опора, истинный продолжатель моего дела — мой сын! Сын льва вырастает львом! До меня уже дошли известия о его подвигах в Германии и Дании. И если раньше у меня еще могли появиться сомнения в его происхождении, то теперь… О, теперь все они рассеялись подобно утренней дымке, бегущей солнечных лучей, точно вспугнутая оленуха — охотничьей своры! Только мой сын мог так жестоко покарать предателей немцев, и только мой сын мог в первом же сражении поставить на место зазнавшихся владык Дании. Я уже послал им известие о том, что желаю дабы они присоединились к будущему походу в Святую Землю. А если они вздумают уклониться… Хо, тогда я напущу на них сына, моего маленького Робера, и он быстро заставит их передумать!..

Недавно братец Уильям прислал мне весть о том, что мой Робер уже почти собрал требуемое серебро и, должно быть скоро появится здесь, чтобы припасть к родительским стопам, чтобы преклонить колени пред своим отцом и поклясться, что он будет моим верным паладином. И что он будет предан мне до самой смерти. И даже дольше! Да я сам лично изменю его благородный герб: уберу с него символы побочной ветви — алую розу и ромбы — и увенчаю его полосатого Англо-Наваррского льва малой короной наследника! А коли он имеет права еще и на Уэльс, о чем свидетельствует зеленый цвет на его гербовом поле…