– Благодарение богу, – сказала она, – наконец-то мы пришли к соглашению насчет Клода и Юстаса.

– К соглашению? – переспросил я, не имея ни малейшего понятия, о чем речь.

– В пятницу они уплывают в Южную Африку. Мистер Ван Элстин, друг бедняжки Эмили, берет их в свою фирму в Йоханнесбурге, и мы надеемся, что они там приживутся и сумеют сделать достойную карьеру.

Я никак не мог взять в толк, о чем она:

– В пятницу? Это выходит – послезавтра?

– Да.

– В Южную Африку?

– Да. Они отплывают на «Эдинбургской ладье».

– Но с чего вдруг? Я хочу сказать – сейчас еще только середина семестра.

Тетя Агата бросила на меня ледяной взгляд:

– Ты хочешь меня уверить, Берти, что настолько не интересуешься жизнью ближайших родственников? Вот уже две недели, как Клод и Юстас отчислены из Оксфорда.

– Не может быть!

– Берти, ты безнадежен. Мне казалось, что даже ты…

– За что их выставили?

– Они вылили лимонад на голову младшему преподавателю колледжа… Не нахожу ничего забавного в этой возмутительной выходке, Берти.

– Ну, конечно, разумеется, – поспешно согласился Я-– Я вовсе не смеюсь. Это я так кашляю – что-то першит в горле.

– Бедняжка Эмили! – продолжала тетя Агата. – Такие, как она, губят детей слепой, безрассудной любовью. Хотела оставить их в Лондоне, надеялась пристроить на военную службу. Но я проявила твердость. Колонии – единственное подходящее место для таких необузданных юнцов, как Юстас и Клод. Так что в пятницу они уплывают. Последние две недели они жили у дяди Клайва в Вустершире. Завтра переночуют в Лондоне, а в пятницу с утренним поездом прибудут на корабль.

– Довольно рискованная затея. Я хочу сказать – в Лондоне они запросто могут пуститься во все тяжкие, если оставить их без присмотра.

– Они не останутся без присмотра. За ними присмотришь ты.

– Я?!

– Да, ты. Они переночуют у тебя на квартире, и ты проследишь, чтобы они не проспали на поезд.

– Но послушайте…

– Берти!

– Да нет, они славные ребята, и тот и другой, но… не знаю. Они же чокнутые. Конечно, я всегда рад их видеть, но впустить на ночь в квартиру…

– Берти, ты настолько очерствел и погряз в беспробудном эгоизме, что не в состоянии ни на йоту поступиться своими удобствами ради…

– Хорошо, хорошо, – сказал я. – Бог с ними. Согласен.

Спорить не имело смысла. В присутствии тети Агаты мне всегда начинает казаться, что у меня вместо позвоночника желе. Она из разряда железных женщин. Вероятно, королева Елизавета Первая была на нее похожа. Достаточно тете грозно сверкнуть глазами и рявкнуть: «А ну-ка, живо!» – как я тут же, без пререканий, делаю все, что велят. Она ушла, и я тотчас позвал Дживса.

– Вот что, Дживс, – сказал я, – мистер Клод и мистер Юстас будут завтра у нас ночевать.

– Очень хорошо, сэр.

– Рад, что вы так считаете. Меня эта перспектива скорее удручает. Вы же знаете, что это за охламоны.

– Чрезвычайно резвые молодые джентльмены, сэр.

– Шалопаи, Дживс. Шалопаи, каких свет не видел!

– Будут еще какие-нибудь распоряжения, сэр?

Не скрою, после этих его слов я придал своему лицу высокомерное выражение. Мы, Вустеры, сразу замыкаемся в себе, когда в поисках сочувствия нарываемся на ледяную сдержанность. Я прекрасно понимал, в чем дело. Вот уже два дня, как мы с Дживсом находились в натянутых отношениях из-за того, что я приобрел себе сногсшибательные гетры в Берлингтонском пассаже