снах.

Теперь из зала доносятся шепот и смешки. Олег поочередно

смотрит то на меня, то на Тасю. И кажется, готов прямо сейчас

шмякнуться в обморок.

– Офигела, Макарова? – довольно правдоподобно возмущается

Козырь. – Сама лишь об Олеге мечтаешь! Мы вообще-то с ноября

встречаемся.

Я смеюсь, а затем хватаю растерянного Дымарского за руку.

– Ну-ну. Какое совпадение. И мы!

Тася берет Олега за другую руку, и я чувствую, какая мокрая

ладонь у Дымарского. У него даже нет сил высвободиться. Сначала

стоял красный как рак, а теперь бледнеет, словно мертвец. Я на

мгновение пугаюсь, как бы с ним не случился сердечный приступ

прямо на сцене. Такой поворот событий явно стал для него шоком. Как

и для всех присутствующих…

– Олег – мой! – упрямо говорю я.

– Нет! Мой! – вторит Тася, сверля меня сердитым взглядом. Но я-то вижу, как у нее в глазах пляшут чертики.

Я тяну на себя растерянного Дымарского. Тася не отступает. А

потом мы внезапно, не сговариваясь, отпускаем Олега и хватаем друг

друга за волосы. Точно так же синхронно, как час назад любовно

поправляли друг дружке ободки. В зале творится что-то

невообразимое. Ребята галдят и что-то выкрикивают. Еще и Макар

вопит в микрофон:

– Погодите! А кому сертификат-то на пиццу?

– Ой, Бойко, отвали!

– Сам ешь свою пиццу! – отзываемся мы, увлекшись

представлением.

– Ладно, ладно! – продолжает кричать Макар и заявляет: – Тем

более женские драки очень возбуждают! Вы на кого ставите, народ? Я

сегодня букмекер!

Отстав от Таси, я не удерживаюсь и, привстав на цыпочки, влепляю Макару шуточный подзатыльник. А Тася забирает у Бойко

микрофон и сертификат в пиццерию заодно.

– А мы его поделим, да, Олег? – спрашивает она у совершенно

отрешенного Дымарского, который стоит в сторонке и рад бы сбежать, да только кто его теперь отпустит.

Тася передает микрофон мне и рвет липовый сертификат сперва

пополам, а потом еще на несколько частей. Положив клочки бумаги на

ладонь, подходит к Дымарскому и неожиданно сдувает их ему в лицо.

Листочки плавно опускаются на сцену.

– Этого ты добивался, Олег? – спрашиваю я. – Чтобы мы

рассорились? Подрались из-за тебя?

В зале снова становится тихо-тихо…

– И ведь мы повелись… Как последние дуры. Таким честным, искренним, правильным ты нам казался…

Глядя на потухшего Дымарского, меня вдруг захлестывают

эмоции. Я вспоминаю темные осенние вечера, когда я переживала и

горько плакала в подушку из-за Таси и Олега.

Голос предательски дрогнул, хотя несколько минут назад, когда

мы понарошку делили Дымарского, я была готова расхохотаться.

Макар обнимает меня за плечо, а Тася спасительно берет из рук

микрофон.

– Взгляните на экран, – поставленным голосом говорит Тася. За

нашими спинами на проекторе вспыхивают скриншоты сообщений. –

Все эти признания наш дорогой Олег Дымарский писал мне. А эти… –

слайд меняется, и Тася продолжает: – В то же самое время – моей