— Надо же, какой у вас дрессированный пес! — восхитился хозяин. — Браво, браво!

Гаранс в полной растерянности протянула псу кусок сахара, но он продолжал сидеть с раскрытым ртом. Пришлось положить сахар ему на язык, чтобы он наконец сгрыз его, притом весьма деликатно. «Это мне снится!» — подумала она.

— Собачка-то небось цирковая?

— Н-н-нет, — пролепетала она, — это так… сама не знаю, что на него нашло…

— Ну-ну… Эй, Франсина, — окликнул хозяин женщину, возвращавшую бедным мечтателям уже бесполезные лотерейные билеты, — оторвись-ка на пару минут! Иди сюда, глянь на собачку мадемуазель!

И вот ее пес, этот грязный найденыш, это ее почетное завоевание, дал лапу Франсине. Потом Жан-Мишелю, завсегдатаю бара, который никак не мог содрать обертку с сахара — так сильно тряслись у него руки. И одному бедолаге-клиенту, которому нынче утром не повезло с лотереей, зато обломилось хоть такое удовольствие.

Из чего рождается любовь? Из улыбки, из пары улыбок, из трех кусочков сахара, и вот — бац! — стрела уже вонзилась в сердце. Гаранс явственно ощутила ее острие у себя под ребрами. Она поморщилась и в этот самый миг их общей собачьей жизни поняла, что встретились они не случайно, что гороскопы не всегда врут, что Лола и Симон оказались правы, что пес появился для того, чтобы спасти ее, и они никогда уже больше не расстанутся. Вот так, и не иначе, и это ей очень даже нравилось. Она любила авантюры.

Выйдя из кафе, она спросила пса: «Это правда? Ты на самом деле из цирка?» Увы, ответа она не услышала, потому что он с оглушительным лаем ринулся вперед, в атаку на бедного бульдога, которого вели на поводке-рулетке, и этот поводок тут же стреножил его хозяина.

— Если не способны воспитать собаку, держите ее на привязи! — гавкнул ошарашенный мужчина.

Ладно, ладно…

— Молодец пес! — шепнула она ему.

— Ну нет! Даже речи быть не может, чтобы вы держали здесь эту собаку! Прямо вам скажу… вы, видно, совсем с ума сошли! А если сейчас заявится Мари-До? Представьте себе эту картину!

— Да уж, представляю. Хоть одна достойная картина в нашей лавке наконец…

— Ох, Гаранс, уймитесь, прошу вас…

Она прыснула. И верно, глупый ответ, глупее некуда. Ей стало немного стыдно.

— Но знаете, вообще-то он милашка… Он будет сидеть у меня под столом тише воды ниже травы. Смотрите, я даже матрасик ему принесла.

Короче, бессмысленно живописать вам эту сцену а-ля «Папаша Горио», вы и так наверняка угадали, где происходит действие… Ну да, в знаменитой Groutzkoï Gallery или «как отмыть миллионы вонючих нефтедолларов, заставив поверить богатых кретинов вроде вас, что дохлый воробей, покоящийся на наковальне, обложенной настоящими стодолларовыми купюрами, символизирует собой „Бессильный Ужас Угнетенных Народов“» (ей-богу, не придумала — внизу под инсталляцией так прямо и обозначено!).

— Но как же все другие обходятся, Гаранс? Наверно, оставляют своих питомцев дома… Вот у меня, например, признаюсь вам, есть кошка… ну, в общем… священная бирма[100]; одному богу известно, чего мне это стоит, но я все-таки бросаю бедняжку на произвол ее печальной судьбы каждое ут…