— Ну вот… а я-то думал… Он же обещал приехать…

— Я долго его уговаривала, но он отказался наотрез. Ты ведь знаешь, он — и свадебные торжества…

Симон был просто убит.

— А я-то ему подарок привез! Виниловый диск… редчайший! Мне так хотелось с ним пообщаться… Я же с самого Рождества его не видел. Да-а-а, вот так номер… Ладно, пойду-ка я выпью с горя…

Лола состроила гримасу:

— Калламба! Сто-то наса дологая Симонетта совсем ласклеилась…

— Ты меня удивляешь! — возразила я голосом нашей мадам Брюзги, следя, как та обцеловывает наших престарелых тетушек. — Ты меня удивляешь!

— Как бы то ни было, девочки, вы обе великолепны! Надеюсь, вы сможете развеселить Симона. Заставьте его потанцевать сегодня вечером, хорошо?

И она удалилась — хлопотать и встречать гостей…

Мы провожали взглядом эту миниатюрную моложавую женщину. Какая грация, какие манеры, элегантность, стиль, шик… высший класс!

Настоящая парижанка.

Лола помрачнела. Две очаровательные маленькие девочки с веселым смехом бежали за свадебным шествием.

— Вот что, — сказала она, — пойду-ка я разыщу Симона…

И я осталась одна, как идиотка, торчать посреди площади, в своем сари с уныло обвисшим подолом.

Но ненадолго, как вы сами понимаете, ибо наша кузина Сикстина поспешила ко мне, кудахтая:

— О, Гаранс! Харе Кришна! Ты на маскарад собралась или как?

Я выдавила из себя улыбочку, стараясь удержаться от комментариев по поводу ее плохо обесцвеченных усиков и костюма цвета незрелых яблок от какой-нибудь безансонской Christine Laure.

Не успела она отойти, как в меня вцепилась тетушка Женевьева:

— Боже мой, кто это — неужели моя милая… э-э-э… Клемане?! Господи, что за железная штуковина у тебя в пупке? Надеюсь, тебе не больно ее носить?

«Ну хватит с меня, — подумала я, — лучше пойду в кафе к Симону и Лоле…»

Они расположились на террасе. С пол-литровыми кружками пива под рукой. Вытянув ноги и подставив лица солнышку.

Я плюхнулась в пластмассовое кресло рядом с ними и заказала себе то же самое.

Мы сидели умиротворенные, довольные жизнью, с пивной пеной на губах и глазели на добрых людей вокруг, которые сплетничали о добрых людях возле церкви. Ну настоящий театр!

— Эй, кто это там, уж не новая ли женушка рогоносца Оливье?

— Которая, маленькая брюнетка?

— Да нет, вон та блондинка, рядом с этими Ларошфу-ты-ну-ты…

— Господи спаси! Да она еще страшнее прежней! А ты глянь на ее сумку…

— Gucci, да не тот.

— Верно. Даже в Вентимилье[33] такими не торгуют. Липовый Goutch’, китайская дешевка…

— Вот стыдоба-то!

Так могло продолжаться до бесконечности, если бы за нами не явилась Карина:

— Ну, пошли! Сейчас начнется…

— Идем, идем, — сказал Симон, — сейчас только пиво допью.

— Но если мы не поспешим, у нас будут плохие места и я ничего не увижу.

— Так иди вперед, я же сказал, что догоню.

— Только поторопись, пожалуйста!

Отойдя метров на двадцать, она обернулась и крикнула:

— Зайди вон в ту маленькую бакалею напротив, купи рис!

И тут же добавила:

— Только не слишком дорогой, слышишь? Не вздумай брать Uncle Ben’s, как в прошлый раз! Нам это ни к чему…

— Ладно, ладно, — пробормотал он себе под нос.