– Я думал, ты уже не вернешься к науке, – сказал Маттер, озираясь. – По опыту знаю, что люди, вкусившие прелестей политики, к прежней своей деятельности не возвращаются.

Глаза Ландсберга под мощными бровями недобро сверкнули.

– Я еще взлечу на Олимп! Немного ждать осталось. Они у меня вот где все будут! – Он сжал кулак.

– Кто?

– Есть деятели… – По губам начальника сектора скользнула кривая улыбка. – Не дают развернуться. Да и ты попал не в ту компанию, старик. Бросил бы играть в эти дурацкие игры с Сопротивлением, поиском суперцивилизаций, попытками помешать нам.

– Откуда ты знаешь, чем я занимаюсь?

– Разве ты не встречался с Барашенковым неделю назад? Он и рассказал. Кстати, почему ко мне не зашел?

– Ты отсутствовал, а материал мне был нужен срочно.

– Садись, побеседуем. Пить что-нибудь будешь?

– Только джин с тоником и со льдом, если есть.

Ландсберг достал из бара стаканчики, бутылки с джином и виски, налил гостю джина, себе виски, бросил в каждый стаканчик по кубику льда. Они сели на изогнутый буквой «с» диванчик в зоне отдыха.

– Что ты хотел узнать конкретно?

– Результаты последних экспериментов с эйнсофом.

Ландсберг сделал глоток, поморщился.

– Эйнсоф не колется, сволочь! Глотает аппаратуру, маяки, капсулы МК… кстати, напрасно вы уничтожили МК-завод на Меркурии, у нас большие запасы микролов… и ничего не возвращает! Хотя есть интересные записи запусков внутрь него видеозондов.

– Зачем вы это делаете, Казимир? Ведь это опасно. Когда-нибудь эйнсоф возбудится, и от вашей лаборатории, да и от Меркурия вообще, останутся рожки да ножки. Кто тебе предложил заниматься активацией сферы Сабатини? Уж не Данила Шаламов, случайно?

Глаза Ландсберга сузились.

– Во-первых, не Шаламов, есть люди повыше рангом. А во-вторых, ты что-то имеешь против него?

– В общем-то, как человек он мне безразличен, – пожал плечами Маттер. – Но как путешественник, повидавший много удивительного, интересен. Хотелось бы встретиться с ним, побеседовать.

– Могу устроить.

Маттер засмеялся.

– Раньше ты юморением не отличался.

– А я не шучу.

– Ладно, показывай, что у тебя есть.

Ландсберг некоторое время изучал лицо ксено-психолога, словно решая, что с ним делать, выгнать или подождать, потом включил видеосистему.

Стены комнаты исчезли. Люди на диванчике повисли над обрывом черной бездны, усеянной звездами. А потом напротив проявилась колоссальная огненная стена, испещренная узором более ярких трещин и факелов еще более яркого пламени. Это было Солнце.

Маттер закрыл глаза ладонью.

Ландсберг уменьшил яркость изображения, светило притушило свой блеск, в границах конвективных ячеек фотосферы стали видны еще более мелкие гранулы, похожие на зерна попкорна. Затем фронт изображения чуть сместился, и зрителям показался край Меркурия с висящей над ним черной сферой эйнсофа. Вокруг сферы вилась призрачная световая метель, образуя необычный изогнутый конус вершиной к Солнцу.

– Он все быстрее удаляется от поверхности Меркурия, – сказал Ландсберг, хищно скаля зубы. – Примерно на сто километров в сутки. Сначала мы думали, что это следствие нелинейности гравитационного взаимодействия с солнечным полем.