– Нет! – глухо ответила жена Мальгина.

– Вот и ответ. – Шаламов развел руками. – Прощайте, господа. До встречи, Геракл. Ешь больше, набирайся сил, они тебе понадобятся, хотя вряд ли спасут. Мышцы в наше время ничего не значат, а голова у тебя варит плохо.

– Ты прав, – согласился Аристарх. – Именно поэтому я тебе и отвечу по-своему.

Никто ничего не успел ни увидеть, ни понять.

Раздался звук пощечины. Голова Шаламова дернулась. Он отшатнулся, ошеломленный, схватился за щеку.

– Ты посмел… меня… ударить?! – Глаза бывшего спасателя налились черным бешенством, лицо исказилось, в груди родился клокочущий рык. – Я же из тебя!..

Фигура Шаламова скачком выросла в размерах, удлинившаяся рука, странно зыбкая, вздрагивающая, текучая, как жидкий металл, с гулом ударила в грудь Аристарха.

Вскрикнули женщины. Радомир снова заплакал.

Но человек-гора устоял, упрямо наклонив голову, налитый грозной силой.

– Хочешь ответить – давай выйдем, герой, иначе пострадают невинные люди.

– Я тебя… в пыль!..

Все пространство камеры передернула судорога, заставляя находившихся в ней пленниц схватиться за уши от боли.

– Прекратите! – раздался чей-то повелительный голос.

«Киборги» отступили, пропуская вперед офицера Службы с типично турецким лицом: смуглая кожа, большой нос, раскосые глаза, щеточка усов.

– Вам сообщение, – продолжал офицер, протягивая Шаламову горошину компакта, словно не замечая его нового облика.

Шаламов перестал «шевелить» пространство, уменьшился в росте, взял горошину.

– Что это?

– Это вызов, насколько я понял. Мы получили по всем каналам сообщение некоего Дара Железвича, бросившего вам вызов. Он ждет вас в пятьдесят шестом, – что это означает, мы не знаем, – и готов сразиться с вами с оружием или без в любое время.

Шаламов раздавил пальцами компакт, ноздри его побелели.

– Щенок! Выжил, значит! Что ж, пора с ним кончать! Этого – в отдельную камеру! – Кивок на Железовского. – Не давать ни пить, ни есть, ни спать, пока я не вернусь!

– Как прикажет начальство.

– Здесь я приказываю! – Голос Шаламова мячиком отскочил от стен, порождая скрипучее эхо. – Выполняйте!

– Слушаюсь! – козырнул офицер.

Шаламов оглянулся на Купаву, взгляд его на мгновение изменился, стал виноватым. Но лишь на мгновение. Он круто развернулся, задел Железовского плечом и вышел. Сделал два шага по коридору, оделся в сеточку молний, растворился в воздухе.

Некоторое время все не двигались, молча глядя друг на друга, потом офицер стражи снял шестигранную фуражку и сказал голосом Майкла Лондона:

– Так как насчет отдельной камеры, камрад Железовский?

– Кто это?! – округлила глаза Забава.

– Рекомендую, – усмехнулся Аристарх. – Миша Лондон, мой друг, Живущий-за-Пределами. Ты его должна помнить.

– Он… не такой…

– А какой? – засмеялся офицер, вдруг меняя облик и превращаясь в Лондона. – Может быть, такой?

– Господи! Майкл! – Забава обняла бывшего коллегу сестры одной рукой. – Я даже не мечтала тебя увидеть! Как же Шаламов тебя не разглядел?

– Он был в раздрае после пощечины Аристарха, вот и не учуял. Здравствуй, Пава. – Лондон подошел к поднявшейся с недоумением на лице Купаве. – Ты меня не помнишь?