«Назад нельзя! – понимание случившегося пришло моментально. – Что, он меня направлять будет? Ну… хоть какая-то определённость».

Она без промедления пошла вдоль забора, глядя прямо перед собой, готовая в любой момент свернуть туда, куда прикажет голос. Сама Инна не назвала бы это покорностью, скорее – необходимостью подчиняться обстоятельствам. Что поделать, если выбор крайне невелик: либо идти куда заставляют, либо подбежать к памятнику и – с разгона головой о ребро постамента…

Она не оглядывалась и не видела, как фонари на платформе и привокзальной площади начали гаснуть один за другим. С одинаковым интервалом, неторопливо – но безостановочно…

Забор оказался длиннющим, Инна шла и шла по узенькой, изрядно разбитой полоске тротуара. Дурнота никуда не исчезла, еле заметно шебуршась в голове. Откровенно говоря, дискомфорта от неё почти не было – если бы не эта «прореха» в памяти…

Слева тянулась неширокая аллея, отделённая от забора асфальтовой двухполоской с частыми следами поямочного ремонта.

За те несколько минут, в течение которых Инна шла вдоль забора, ей на глаза не попалось ни одной живой души: неважно – в машине или топающей на своих двоих. Понятно, что час поздний, что провинциальный райцентр Высовск – ни в коей мере не напоминает мегаполис: но всё равно, как-то… лишний повод для тревоги.

В двух примыкающих к концу аллеи и постепенно близящихся пятиэтажках не светилось ни одного окна. Нигде не просматривалось даже неярких всполохов, мгновенно дающих понять: в комнате смотрят телевизор.

Понятно, что подобное обстоятельство никак не вязалось с душевным спокойствием, как раз наоборот.

«Может, новостройки? – Инна сделала робкую попытку как-то объяснить увиденное. – Только сдали, не заселился ещё никто… В темноте особо не разглядишь».

Попыталась и сама осознала, что не верит в такой, не столь уж и неправдоподобный расклад. До окончательного подтверждения этому неверию оставалось сотни три шагов, и Инна знала: ей придётся их сделать…

Забор кончился раньше, чем она приблизилась к домам. Инна посмотрела вправо, куда убегал «приток» двухполоски – узенькая, неряшливая, крайне скверно освещённая улочка. В самом начале которой гнилым зубом торчало длинное двухэтажное деревянное здание казённого вида с полуразрушенной крышей, обтянутое алюминиевой паутиной строительных лесов. Дальше что-либо разглядеть было сложно, через три десятка метров «приток» скрывался в прожорливой утробе мрака.

«Надеюсь, туда не погонят, – вздохнула Инна. – Может, это и сумасшествие, но неохота мне туда».

Она торопливо перешла улочку, внутренне съёжившись в ожидании окрика «Вправо!». Прошла три метра, пять…

– Стой…

Инна машинально сделала ещё шаг. Остановилась. А в следующий миг пришло понимание, что прозвучавший за спиной голос был другим. Сиплым, отрывистым.

Спустя секунду последовало новое распоряжение:

– Повернись.

Инна быстро выполнила требуемое, потому что в жестяном тоне неизвестного отчётливо улавливалось: возражений быть не должно.

От увиденного она вздрогнула и попятилась назад. В теле моментально возникла частая спутница страха – противная, сосущая, всепроникающая слабость.