– Здравствуйте, мои дорогие, – приветливо обратился Борис к пленникам. – С наступающим вас праздником! На что жалуемся? – Он вставил в уши рогульку фонендоскопа. – Сейчас дядя Боря вас послушает. Печенка, селезенка и все такое…

Бывший патологоанатом подошел к Евгении, приподнял ее левую грудь, отчего она испуганно дернулась, и приложил к нему фонендоскоп. Внимательно послушав, доктор передвинул мембрану правее, затем переключился на Сергея.

– Хочу вас обрадовать, – сообщил Борис Андреевич радостно. – Тоны сердца хорошие, хрипы в легких отсутствуют.

Бывший участковый, очевидно, уже привыкший к причудам ненормального брата, тем временем уже установил елку и вместе с Бором и Ангелиной терпеливо ждал дальнейших указаний.

Аникеев-старший, всем своим видом излучая добродушие, достал откуда-то переносной кардиограф и попросил Фирсова:

– Максим, будь добр, налей в мисочку водички.

Тот посмотрел с недоумением, и бывший патологоанатом пояснил:

– Электроды надо смочить у аппарата.

Когда Макс подавал Борису воду, тот взглянул парню в глаза, и их выражение доктору не очень понравилось.

Сняв кардиограмму, Аникеев-старший внимательно изучил исчерканные самописцем бумажные ленты, хмыкнул и кратко прокомментировал:

– М-да-а… А у меня хуже.

Потом, помолчав, добавил:

– Предварительное обследование показало, что противопоказаний к операции нет.

Внезапно где-то совсем близко, за кирпичной стеной, раздались гулкие шаги. Бывший участковый озабоченно посмотрел на стену и почесал затылок. Максим вытер пот со лба. Кто бы это мог быть? Еще один сюрприз «семейки Адамс»?

Между тем этнограф, выряженный в Деда Мороза, словно невзначай переместился поближе к выходу. Борис уловил его намерение, взял дисковую пилу, работающую от аккумулятора, демонстративно включил и выключил.

– Я же предупреждал насчет паникеров, – проникновенно сказал доктор. – Вернитесь на место. За попытку срыва съемки буду сурово наказывать. Где вы видели фильм без актеров второго плана?

Предводитель что-то вытащил из-за пазухи, и все увидели, что у него на шее висит тройной железный крест. Потом он, держа в одной руке пилу, взял свободной рукой бутылку шампанского. Он нажал на кнопку, взвизгнул зубчатый диск, срезая кончик пробки, и пенистая струя окатила пленников, распластанных на анатомических столах.

– Ювелир, – похвалил себя Аникеев-старший и жадно приложился к бутылке.

За стенкой с грохотом что-то упало. Потом, к ужасу молодых людей, в дверь что-то заскреблось. Однако Борис себя вел так, словно ничего не происходило.

– Он нас всех погубит, – прошептал этнограф бывшему участковому на ухо, – у него жреческий оберег, и его существо не тронет. А нас всех сожрет. Боже, значит, Идол Смерти действительно существует! – Глаза Бора горели, словно после дозы. Аникеев– младший отмахнулся от этнографа, как от назойливой мухи.

Однако Фирсов стоял рядом и хорошо слышал слова Бора насчет креста. Он обнял Снегурочку и чуть слышно сказал:

– Иди незаметно к выходу.

За дверью снова раздался шум… и наконец Борис соизволил обратить внимание на посторонние звуки. На его лице отразилось что-то отдаленно напоминающее раздражение, мол, кто это еще посмел отвлекать его во время операции?!