А что делать, если тебя использовал тот, с кем делила постель? С кем делила рваные судорожные вдохи и выдохи, последнюю гренку с тарелки с золотистой каемкой, оставшийся глоток яблочного сидра и невесомое, окрыляющее чувство, поселившееся в груди?  

Только сильнее стиснуть кулаки, прикусить до крови губу и призвать на помощь всю гордость, чтобы не рвануть за тем, кто ушел. Предварительно растоптав все лучшее, что было у тебя внутри, вытащив наружу черное и гадкое. А еще недоумевать, почему глупое сердце беспомощно трепыхается и бьется о ребра, стараясь найти оправдание поступку предателя.

– Дочь, с приездом! – с моим появлением в кабинете отец охотно отложил в сторону какие-то бумаги, обогнул огромный дубовый стол и одной рукой притянул меня к себе, другой показывая что-то замершей в проеме Ольге.

Находясь в ступоре, я позволила усадить себя в кресло и даже отхлебнула из неизвестно как попавшей в руки кружки, не ощущая вкуса напитка. Коим оказался какао, который я перестала пить в пятом классе после того, как вредный одноклассник Витька Степанов засунул в мой стакан несчастного лягушонка. Перепуганное животное было спасено, но к светло-коричневой жидкости я до сих пор испытывала неприязнь.

– Рит, организуешь Боре экскурсию, пока я хвосты подчищу? – будничным тоном спросил родитель, возвращаясь на свое рабочее место, водружая стильные очки в модной квадратной оправе на нос и снова закапываясь в контракты и цифры. –  А вечером встретимся в «Турандот», я забронировал столик на троих.

– Я не против экскурсии, – поддакнул отцу Борис, довольно мне подмигивая. Отчего я окончательно перестала понимать, то ли из меня Алиса в Стране Чудес получилась бракованная, то ли это дыра в кроличью нору попалась какая-то неправильная.

– На завтра отменю все дела, поедем кататься по Москве-реке. Потом в «Большой» – друг достал билеты на «Лебединое озеро», – продолжал беспечно вещать родитель, мечтательно щурясь. И никому не было дело до того, что я банально устала и у меня нет сил на такие подвиги, как пешая прогулка по Арбату в сомнительной компании уже успевшего надоесть парижанина. И почему-то отца вовсе не заботило мое состояние, далекое от нормального по причине того, что обаятельная скотина в лице Серова бросила меня всего пять минут назад.

– Так, если ты, – покосилась на блондина, сжавшегося под моим холодным колючим взглядом и как будто даже уменьшившегося в росте: – хочешь экскурсию, позвони в турбюро и найми гида.

– Маргарита, но Борис…

– Может идти на хрен вместе с тобой, – резко оборвала отца, поднявшись, выхватив у затихшей, словно мышка, Ольги поднос из рук и стукнув им о стол так, что блюдца подпрыгнули и обиженно звякнули. – Отправляйтесь на балет, в стриптиз-бар, да куда угодно. Мне, по большому счету, все равно.

Не дожидаясь бурных оваций, крутнулась на невысоких каблуках и поспешила прочь. Только уйти не успела прежде, чем в спину донеслось осуждающе-обвиняющее «Рита!».

– Зачем? – я все-таки обернулась и выкрикнула, отпуская с поводка тщательно сдерживаемые злость, гнев и отчаянье: – вот зачем, а?! На кой черт ты полез? Я разве тебя просила?!