Укладывала последнюю блузку в огромный оранжевый чемодан на колесиках, когда дверь сотряс громкий стук, и на пороге гостиничного номера собственной сиятельной персоной нарисовался…

– Борис? – спросила больше удивленно, нежели радостно, никак не рассчитывая на встречу с другом детства, давно переехавшим на постоянное место жительства во Францию.

Мы не виделись больше пяти лет, и то ли я изменилась за это время, то ли он не повзрослел, но за каких-то полчаса, которые занимала дорога до аэропорта, Борька своей непрекращающейся болтовней утомил меня так сильно, что хотелось залезть на стену. Вернее, выпрыгнуть из несущегося на четвертой скорости внедорожника, невзирая на возможные последствия в виде множественных переломов, ушибов и ссадин.

Так и не поняла, зачем отец прислал за мной личный самолет, и уж тем более не уразумела, почему в роли сопровождающего выступил Борис. Зато глупыми историями из жизни богатенького мальчика была сыта по горло – наслушалась лет на пять вперед. Я неистово мечтала хотя бы о двадцати минутах тишины, но, вместо того чтобы заполучить драгоценные крохи недостающего сна, приходилось делать вид, что мне действительно интересно, какие предметы выбрал для изучения этот новоявленный студент института международных отношений. И перспектива терпеть французского Будулая целый год, ровно столько должна была продлиться программа по обмену, совсем не вселяла оптимизма.

– Борь, ты можешь хоть немножечко помолчать? – я страдальчески закатила глаза и кубарем скатилась с трапа, оставляя растерянного блондина далеко позади.

Со всей этой суматохой и с говорливым орудием пыток под боком забыла зарядить телефон, грезя лишь о горячей ванной и чашечке крепкого черного кофе с двумя ложками сахара. И я, наверное, была в стоянии, близком к коматозу, потому как ничем другим не могла объяснить свое согласие заскочить сначала к отцу в банк.

Когда с горем пополам добрались до приемной, я практически вырубалась на ходу, так что не заметила ни перегнувшуюся через стол и активно жестикулировавшую Ольгу, ни то, как бесстыжая Борькина конечность перебралась ко мне на плечо. Да и Серова, застывшего посреди комнаты, я не сразу разглядела.  

– Антон, – мой бедный заторможенный мозг все-таки вышел из состояния анабиоза и дал команду сорвавшимся с места ногам. Занятая изнурительными репетициями, постоянно окруженная гомонящей толпой и иногда даже преследуемая самыми ярыми фанатами, я только сейчас осознала, как сильно мне не хватало Серова. И как отчаянно я по нему соскучилась, лишенная такой привычной и одновременно такой нужной поддержки и теплоты.

Только вместо них я получила какой-то нелепый сюр* [1] с дурацкой шуткой, оказавшейся вовсе не шуткой. И знала ведь, что не стоило раскрывать душу нараспашку, вручая ставшему родным человеку все козыри и ключи от потайных дверей, потому что не близкие не могут предать по определению. Легко плюнуть и растереть, когда ушлые парни стремятся через тебя заполучить расположение финансового магната Бельского. Еще легче перешагнуть через недалеких однокурсниц, с веселым пренебрежением наблюдая за их бесхитростными ужимками и прыжками.