Тернер осталась на связи с Лич, а Ричер позвонил Эдмондс со своего телефона. Он сообщил ей адрес коттеджа и попросил выяснить о нем все, что возможно, – отчеты о налогах, любые сведения о названии или данные о зонировании. Адвокат обещала сделать все, что в ее силах, после чего Джек и Сьюзан повесили трубки.

– У нас нет машины, – заметила Тернер.

– Нам она и не нужна, – ответил ее друг. – Мы поступим, как Шраго. Возьмем такси, а к дому подойдем пешком.

– Шраго такой способ ничего хорошего не принес.

– Но мы-то не Шраго! А они теперь беззащитны. Помощники начальника штаба живут в пузыре. Прошло очень много времени с тех пор, как они что-то делали сами.

– И мы отрежем им головы тупым ножом?

– У меня пока нет ножа. Может быть, нам следует обратиться в службу обслуживания номеров.

– А я все еще командир? – поинтересовалась вдруг Сьюзан.

– Что ты задумала? – насторожился Джек.

– Я хочу провести чистый арест, посадить их в камеры в Дайере, и пусть их судит военный трибунал. Все должно быть сделано по уставу, Ричер. Мне нужна полная публичная реабилитация. Я хочу, чтобы суд услышал каждое слово, и хочу присутствовать на вынесении приговора.

– Для чистого ареста требуется резонное обоснование.

– Как и для того, чтобы отрезать голову тупым ножом.

– Почему Монтекки позволил Задрану вернуться домой, в горы?

– Из-за его истории?

– Я бы хотел знать о нем больше.

– Мы знаем все, что нам суждено узнать.

Ричер кивнул. Не самый умный крестьянин сорока двух лет, паршивая овца, младший из пяти братьев, пытался заниматься самыми разными вещами, и всякий раз у него ничего не получалось.

– Тупой нож как-то проще, – проворчал он.

Зазвонил его телефон – это была Эдмондс.

– Быстро вы! – удивился Джек.

– Я решила, что сумею поспать часок этой ночью, если потороплюсь, – усмехнулась Трейси.

– Даже не надейтесь. Что вам удалось узнать?

– «Голубиный коттедж» – это частный клуб, открыт четыре года назад. Список членов – закрытая информация.

– Четыре года назад?

– У нас нет улик.

– Четыре года назад Морган находился в Брэгге, создавал команду с Шраго во главе.

– Мы не можем доказать, что между ними существует связь.

– Скалли и Монтекки – члены клуба?

– Неужели не понятно – это закрытая информация!

– Есть какие-то слухи?

– Известно, что все члены клуба – мужчины. В том числе и политики, но это не политический, не военный, не медийный клуб. И не деловой – там не совершают сделки. Мужчины приходят туда, чтобы получить удовольствие – и всё. Иногда остаются там ночевать.

– И что они там делают?

– Никто не знает.

– Как можно стать членом клуба?

– Я не могу, потому что я не мужчина.

– А как это сделать мне?

– Наверное, необходима рекомендация правильных людей.

– И никто не знает, что они там делают?

– В округе Колумбия сотни частных клубов. Никто не в силах отслеживать все.

– Благодарю вас, адвокат. За всё. Вы проделали замечательную работу.

– Это похоже на прощание.

– Такой вариант возможен. Или нет. Это как если подбрасываешь монету.

Широта и время года подсказывали, что солнце взойдет примерно через девяносто минут. Джек и Сьюзан взяли с собой все свое имущество и вышли на улицу, где швейцар в шляпе поймал для них такси. Они поехали на север по 16-й улице, к Скотт-серкл, свернули на Масс-авеню, до Дюпон-серкл, затем проехали по Пи-стрит, через парк – и вот они в Джорджтауне. На углу с Висконсин-авеню вышли. Такси уехало, а они прошли два квартала обратно, повернули налево и двинулись к цели своего путешествия, которая находилась в еще двух кварталах к северу, направо, в самом дорогом районе, какой только можно себе представить. Слева тянулась ухоженная территория огромного особняка. Справа выстроились дома поменьше – сияющие в темноте, роскошные, блестящие. Каждый из них производил впечатление, каждый с гордостью занимал свое место.