Пока я это думала, какая-то девица прошла мимо него и погладила его волосы, он на нее едва взглянул, а потом пересел, чтобы лучше меня видеть.

Джорджо меня отвлек:

– Мели, пойдем отсюда… Я умираю от голода, мне не хочется ждать.

– Ну Джорджиио, пожалуйста, давай еще десять минут, увидишь, скоро сядем, – ответила я, потому что совершенно не хотела отрываться от того взглядa.

– Откуда такое желание остаться именно здесь? Есть причина, какой-то мужик?

Я улыбнулась и утвердительно кивнула головой.

Он вздохнул и сказал:

– Мы много говорили об этом, Мелисса, живи спокойно, еще немного – и хорошие события придут сами по себе.

– На этот раз все по-другому. Ну… – говорила я ему, как маленькая капризная девочка.

Он еще раз вздохнул и сказал, что они пойдут в соседние ресторанчики поискать свободные места и если найдут, то я должна быть с ними.

– О'кей, – сказала я, уверенная, что в это время фиг найдешь свободные места.

Я увидела, как они вошли в кафе-мороженое, то самое, где над каждым столом огромные японские зонты, и я снова прислонилась к столбу, пытаясь изо всех сил не смотреть на него.

Вдруг он встал, и я, наверное, покраснела, по крайней мере, я разволновалась и не знала, что мне делать, я была в абсолютном замешательстве; я повернулась в сторону улицы, делая вид, что жду кого-то и высматриваю подъезжающие машины; мои брюки из индийского шелка развевались в такт легкому ветру с моря.

Его голос, теплый, глубокий, я услышала позади себя, он сказал:

– Чего ты ждешь?

Неожиданно мне пришла в голову старая колыбельная, которую я запомнила еще девочкой, из сказки, что мой отец привез из очередного путешествия. Самым непосредственным и неожиданным образом я ее процитировала, повернувшись к нему:

Наступила тишина, мы оба стояли с серьезными лицами, а потом оба расхохотались. Он мне протянул свою мягкую руку, я ее пожала тихо, но с определенным значением.

– Клаудио, – сказал он, продолжая смотреть мне в глаза.

– Мелисса, – сумела сказать, не знаю как.

– А что это было, что ты только что продекламировала?

– Что?… а… Это колыбельная из одной сказки, я ее знаю наизусть с семи лет.

Он кивнул головой, как бы говоря, что все понял. Потом опять молчание, молчание просто паническое. Тишина прервалась моим милым и неловким другом, который прибежал со словами:

– Эй, чокнутая, мы нашли места, идем, тебя ждут!

– Я должна идти, – прошептала я.

– Могу ли я постучать в твои двери? – сказал он тоже тихим голосом.

Я посмотрела на него, изумленная его смелостью, которая была вовсе не самонадеянностью, а желанием, чтобы на этом все не кончилось.

Я сказала «да» сначала глазами, немного повлажневшими, а потом и голосом:

– Ты меня здесь можешь видеть часто, я живу в этом доме наверху, – и показала ему свой балкон.

– Тогда я посвящу тебе серенаду, – пошутил он, подмигивая.

Мы распрощались, и я не повернулась, чтобы посмотреть на него еще раз; даже если мне этого очень хотелось; я боялась все испортить.