Алекс сказал что-то непристойное. Дуарте открыл письменный стол, достал бумажный блокнот и серебряную ручку. Он что-то быстро написал, затем вырвал лист и протянул его через стол. Четким, разборчивым почерком там было написано «КААРЛО ХЕНДЕРСОН ЧАРЛЬЗ» и адрес в базовом корпусе. Бумажная записка, недоверие электронной передаче, выглядела как разумная предосторожность или паранойя. Алекс не был уверен, что именно.

— Раз уж вы здесь, я бы посоветовал поговорить с Каарло. Он наш старший программист, работающий над проектом, который должен объединить всю информацию в одну базу данных. Он был одним из первых, кто пришел сообщить мне о проблеме. Если у вас есть конкретные вопросы, он может дать вам ответы. Или же он может подсказать, где их искать.

— Он станет мне помогать?

— Возможно, — ответил Дуарте. — Я же помог.

— Вы могли бы… приказать ему?

— Нет, сказал Дуарте с печальной улыбкой, — я не приказываю никому ничего с вами делать. Без обид, но вы больше не во флоте. Что бы мы ни делали, вы и я, мы делаем это как часть моего расследования. И я доложу всё это в письме адмиралу.

— Прикрывая свой зад.

— Да, чёрт возьми, — сказал Дуарте. — И вам следует поступать так же.

— Есть, сэр, — ответил Алекс.

Фермина не было в зоне ожидания, когда он вышел, поэтому Алекс встал на одну из движущихся дорожек, направляющихся на восток, к базовому корпусу. Он почувствовал легкое головокружение, как будто перебрал с кислородом.

Флот в его жизни был чем-то неизменным. Постоянным фактором. Его связь с ним могла измениться. Он совершал свои перелеты, он был демобилизован, но все эти изменения были связаны конкретно с ним. Его жизнь, его слабости, его конечность и непродолжительность. Мысль о том, что сам флот может быть хрупким, что правительство Марса может оступиться или рухнуть, была сродни мысли о том, что солнце может перегореть. Если флот не был прочным, то и ничто в этом мире не было.

Так что, возможно, ничто и не было.

Жильё Каарло Хендерсона Чарльза было среди сотни таких же экономных и спартанских. На серо-зеленой двери не было ничего, что могло бы ее идентифицировать среди прочих. Никаких цветов в ящиках, только сухой песок. Алекс позвонил в дверь. Когда он постучал, дверь открылась прямо под его рукой. Он услышал некое сердитое ворчание. Нет. Не человеческое. Перегруженный климат-контроль чистил воздух. Он ощутил слабый запах пороха и чего-то вроде гнилого мяса.

Тело в форменном джемпере было на кухонном столе. Кровь натекла под стул, забрызгала стены и потолок. Пистолет всё ещё висел в безвольной руке. Алекс подавился смешком недоверия и отчаяния, затем достал свой ручной терминал и вызвал военную полицию.

— Что было потом? — спросила Бобби.

— А ты как думаешь? Приехала полиция.

Вестибюль отеля был декорирован малиновым и золотым цветами. Настенный фонтан бормотал и хихикал возле диванов, создавая им двоим что-то вроде приватности. Алекс потягивал свой джин с тоником. Алкоголь немного обжигал горло. Бобби прижала сложенные руки к губам и нахмурилась. Для человека, которого пытали и ранили, она выглядела довольно крепко, но всё ещё немного хрупко для Бобби. Повязки, которые наложили на пулевые ранения с левой стороны, неудобно выпирали под её блузкой, но не более того.