Максу ничего не оставалось, как следовать за ней.

У большого двухэтажного дома, окруженного оригинальным кованым забором, девушка остановилась. Несколько раз торопливо нажала кнопку звонка на кирпичном столбике, поддерживающем металлическую калитку. Кто-то уже спешил ей навстречу — со двора послышался лай собаки и мужские голоса.

Гольцов приготовился перелезть через ограду — как вдруг что-то тяжелое и холодное с силой опустилось на его затылок. И Макс поплыл в неведомые дали…

Очнулся в пустой тесной комнатушке — кто-то сердобольный плеснул в лицо водой из огромной кружки.

— Живой? — спросил мордатый черноусый цыган в клетчатой рубашке.

Разведчик молчал, пытаясь хоть немного сориентироваться, выбрать линию поведения. Классно его сняли: ни звука, ни движения не почувствовал, а до сих пор ведь выучка не подводила.

— Говори, гаденыш, зачем шел за девчонкой? — злобно прошипел незнакомец.

Не «следил», не «высматривал», а «шел за девчонкой». Это наталкивало на размышления… Неужели его вычислили еще в такси?

Но мужчина ждал ответа, и Гольцов решил все отрицать:

— Не понимаю, о чем вы…

— Сейчас поймешь…

Цыган замахнулся намотанным на руку армейским ремнем с массивной пряжкой, но приятный женский голос неожиданно остудил его запал:

— Прекрати, Петр!

В комнату вплыла высокая крашенная блондинка, с виду не старше тридцати. На холеном лице загадочно блестели зеленые изумрудные глаза, в которых Максим, как ни странно, не заметил ненависти — только любопытство.

— Как тебя зовут? — мелодично и безо всякого акцента, выговаривая слова, как хороший диктор, пропела она.

— Павел, — тихо уронил пленник, чувствуя кожей, что документов в кармане пиджака нет; а значит, наверняка вынули и прочли.

— И что ты, Павел Волков, делал возле моего дома?

Прочли, конечно. И внимательно.

— Искал одного кореша…

— Значит, так… Давай начистоту. Марина видела, как ты ехал за ее такси в частной «тойоте», а затем шел пешком следом. Скажи, кто тебя послал, с какой целью — и сразу отправишься домой…

— Маньяк он — разве не видно? — неожиданно прорычал тот, кого назвали Петром. — Хотел изнасиловать сестрицу… Может, все предыдущие нападения на девок в нашем районе — тоже его работа?! Сейчас я выбью все из этого подонка!

Он снова занес ремень над головой Макса, но тяжелый взгляд изумрудных очей и на этот раз предотвратил расправу.

«Что ж, маньяк — так маньяк. Лучше придерживаться “заданной” версии, чем открыть “истинное лицо”. Сейчас я устрою вам самый настоящий спектакль!»

— Да! Хотел! — истерично выкрикнул Гольцов и, как все примерные психи, сразу резко впал в меланхолию. Закатил слезливые глазки, помрачнел, изображая из себя сентиментального раба Амура, и стал мурлыкать, точно мартовский кот. — Мне всегда нравились брюнетки. А ваша Марина… Она такая милая и стройная, словно лань… Не знаю, что на меня нашло… Я просто ошалел от желанья… Захотелось догнать ее, обогреть, приласкать, сказать нежные слова…

— Тьху, извращенец, — сплюнул цыган.

А блондиночка осталась совершенно безразличной к фокусам разведчика.

— Ты меня такими штучками не прошибешь! — безучастно произнесла она, в очередной раз пронзая хитреца насквозь своими «изумрудами». — Я сама актриса!