— Ты куда, Сереженька?

— На службу, — сухо ответил тот.

Максимов прибыл без пяти шесть.

— Садись, бродяга, — приоткрыв правую дверцу, крикнул зазевавшемуся Егоршину, который после телефонного звонка так и не поднимался к себе в квартиру. — Отчего такой невтерпеж?

— Честно?

— Конечно! Мы ведь партнеры!

— И Криштопа, и Кравец заверяли меня, что у Лазаря билет на воскресенье…

— Помню.

— Надеюсь, он не успел его сдать.

— Я тоже об этом думал… Хочешь перехватить Левина в аэропорту?

— Нет. «До».

— И где ты собираешься его ловить?

— На Декабристов. Если до половины шестого Лазарь не выйдет из квартиры — поедем в аэропорт.

— А там?

— Там у меня есть надежный товарищ, который укажет на него пальцем…

— А вдруг он к этому делу не причастен?

— Причастен. И ты это знаешь не хуже меня. Левин либо свидетель, либо преступник — третьего не дано! В обоих случаях он не жилец. Только исполнители будут разные. В первом — Белокуров сотоварищи, во втором — ваш покорный слуга… Ясно, товарищ капитан?

— Так точно!

Возле первого подъезда уже стояла черная «Волга» с «шашечками» на кузове. Теперь Василий был на все сто уверен: пройдет еще несколько минут, и он встретится с человеком, знающим всю правду о том, что случилось с его единственной дочуркой…

А пока надо было действовать.

Сообщники загнали «шкоду» за угол дома, дабы не вспугнуть предполагаемого то ли свидетеля, то ли преступника, который мог наблюдать за развитием событий через окно, и неспешно двинули в сторону такси.

В это время дверь распахнулась, и на улицу выскочил стройный, поджарый мужчина с кожаным кейсом в правой руке. На вид ему было пятьдесят, от силы — пятьдесят пять лет, и Егоршин начал сомневаться в правильности своих предположений.

— Гражданин Левин? — поравнявшись с незнакомцем, спросил Серега.

— Вы ошиблись! — отрезал тот и, прихрамывая на левую ногу, предпринял попытку скрыться в машине.

Но не тут-то было!

Василий перехватил руку, уже открывшую правую переднюю дверцу, и резко заломил. Что оказалось весьма непросто: старик оказывал бешеное сопротивление, его оборонительные движения были выверенными, четкими — Егоршин сразу понял, что имеет дело с настоящим профи, в совершенстве владеющим приемами какого-то восточного единоборства.

Максимов тем временем достал удостоверение и принялся размахивать им перед носом ошеломленного таксиста:

— Милиция! Вызов аннулирован — клиент арестован! Ясно?

Ни слова не говоря в ответ, водитель завел автомобиль и, отпуская сцепление, утопил «до полика» педаль акселератора…

Егоршин и Левин смотрели в глаза друг другу на заднем сиденье «шкоды-Октавии». Ни страха, ни паники в поведении своего пленника майор, как ни старался, заметить не мог.

— Молись, морда жидовская… Прости и сохрани, — приставив пистолет к виску пожилого еврея, издевательски предложил Василий и в тот же миг включил диктофон.

— Наша молитва начинается иначе, — спокойно парировал Лазарь Соломонович. — Шма, Исраэль! Адонай элохейну адонай эхад…

— Че, че? Переведи, Антихрист!

— Слушай, Израиль! Господь Бог наш, и он — Господь — един!