«Ну вот, кажется, и влип… Несоответствие имиджа “легенде”. На этом прокалывались многие разведчики! А Тихон хорош… Не ждал я от него такой прыти, такой ясности мышления. Придется исправлять положение…»

— Извини, брат… Но я не родился в полосатом прикиде, — мгновенно сориентировался Макс. — В юности с законом никогда не конфликтовал. Хорошо учился, спортом занимался. «Мурчащих урок» — скажу честно — недолюбливал. Пока с ними вместе баланды не похлебал…

— С чего все началось?

— Разве Бубен тебе ничего не рассказывал?

— Не-а!

«Ой, врет! По глазам вижу. Но мы люди не гордые. Хотите послушать еще раз Пашкину историю — нате вам, пожалуйста!»

— Сестрицу мою младшенькую насильники чуть ли не части разорвали, пока я свой интернациональный долг в Афгане выполнял. «Мусора» тех извращенцев не смогли достать или не захотели — а я достал… По одному выдернул — и замочил. Благо, на войне убивать научили. Судьи намотали по максимуму — заступиться некому было, но я не унывал и раскаиваться не собирался. Думал, первый срок откалатаю, начну новую жизнь, но, как говорят на Украине, «не так сталося, как гадалося». Только вышел — сразу по новой залетел! Родственничка подруги отметелил. Подставил он меня, сука. Не хотел сеструху за зэка отдавать… Ну, да Бог ему судья. К нарам мне не привыкать… По накатанной дорожке отправился на строгач. А тут как раз предки померли. Почти одновременно. На похороны меня не отпустили. Пришлось становиться на лыжи. Далеко не ушел — попался… И схлопотал «трюльник»…

— Представляю, как ты поступал на зоне с теми, кто сидит за изнасилование!

— А никак… Теперь все статьи считаются правильными!

— Не понял…

— Это в былые времена у них была одна дорога — в петушатник[12], а сейчас их статус ничем не отличается от остальных заключенных… Слишком часто менты стали использовать сто тридцатую для сведения счетов. Подставят свою кобылу, пацаны ее трахнут по согласию, а она — бац! — «заяву» прокурору на стол.

— Во, блин, какие дела! — совершенно искренне возмутился Тихон. — Это что же получается? Теперь извращенцы могут учить меня жить по понятиям?

— Выходит так! Да и сами понятия сильно изменились… Где и когда ты видел, чтобы авторитеты занимались бизнесом или сотрудничали с погонами?

— Сегодня с ними все хотят дружить. Иначе гайка, Паша…

— Пойдем дальше… Раньше у братвы существовал негласный кодекс чести… По нему пацаны должны были оказывать всяческое уважение представителям некоторых профессий. Например, врачам, адвокатам, журналистам… Отомстить оперу — считалось не по понятиям, западло. Логика такова: «мусор» делает свою работу точно так же, как вор ворует. Теперь же их мочат сплошь и рядом.

— Как менты с нами, так и мы с ними! Кровь за кровь!

— Да хрен с ними, с красножопыми… Скажи лучше, как быть с «мокрушниками», рэкетирами, «гоп-стопниками»[13], другими беспредельщиками?

— Кого ты имеешь в виду? — насупил брови бригадир.

— Догадайся с трех раз!

— А ты сам разве не такой?

— Я мстил за сестру. Такие поступки на зоне только приветствуют. Сам знаешь: большинство узников — простые «мужики», так сказать, жертвы обстоятельств… К бандитам они относятся с презрением, а то и с ненавистью, ибо в числе потерпевших от беспредела чаще всего оказываются невинные люди: чьи-то жены, матери, сестры… Иное дело — крадуны, не имеющие права прибегать к насилию… Настоящие, правильные авторитеты, воры в законе — это прежде всего люди слова, чести. С отморозками, ныне правящими бал в наших городах и весях, они не имеют ничего общего.