Мать вяжет. Отец читает с компьютерного монитора.

^{>Минуту сидят молча.}

Отец. Что ты делаешь?

Мать. Вяжу.

^{>Снова минутное молчание.}

Отец. Что ты вяжешь?

Мать. Варежки.

Отец. Зачем ты вяжешь варежки?

Мать. Я отнесу их в фонд спасения Африки.

Отец. Зачем африканцам варежки?

Мать. Затем, что им холодно.

^{>Сын 13 лет, появляется на сцене. Одет в оранжевый комбинезон Гуантанамо, на глазах черная повязка, лодыжки перевязаны широкой резиновой лентой так, что он может делать только маленькие шаги. От лодыжек к ладоням идет цепь, заканчивающаяся наручниками.}

Сын. Можешь застегнуть?

^{>Мать застегивает наручники.}

Мать. Тебе обязательно нужно было сегодня так одеваться?

Сын. Мам, ну хватит!

Мать. На улице мороз. Я не хочу, чтобы ты простудился.

Отец. Только не испачкай одежду, в субботу мы идем на свадьбу к Свенссонам.

Мать. Знаешь, сколько это стоило? Четыре тысячи крон.

Сын. Я сам платил. Из тех денег, что мне подарили на Рождество.

Мать. Ты что-нибудь видишь?

Сын. Глянь, тут же дырки! (С трудом поднимает скованные цепями руки и показывает на дырки для глаз.) К тому же это натуральный материал. Экологически проверено!

^{>Мать намазывает бутерброд и кормит сына. Помогает ему пить из стакана. Внезапно поворачивается к публике.}

Мать. Кто-нибудь может мне помочь?

^{>Потом, как ни в чем не бывало, возвращается к своему вязанию.}

Отец. Наши акции Африканской рыболовной компании поднялись.

Сын. Я ухожу.

Мать. У тебя ведь сегодня занятия позже начинаются.

Сын. Иначе не успею. (Показывает на резиновые ленты на ногах.)

Отец. Берегись автомобилей и педофилов.

^{>Сын крошечными шажками торопливо исчезает со сцены.}

Мать. Какие акции?

Отец. Гениальный бизнес! Пятьсот тон филе нильского окуня ежедневно экспортируется в Европу. Цена транспортировки низкая — за счет использования дешевых русских пилотов и старых грузовых самолетов. Потроха и рыбьи головы остаются местному населению, так что те, кто утверждает, что искусственное разведение нильского окуня привело к гибели остальных видов рыбы в озере Виктория, — пусть заткнутся. Никто не смеет утверждать, что Африканская рыболовная компания нарушает законы. Кроме того, подросткам предоставляется возможность подогревать в ящиках из-под рыбы клей и нюхать его, чтобы лучше спалось под открытым небом. Ведь у большинства из них родители умерли от СПИДа. Таким образом, для всех задействованных лиц ситуация является сверхблагоприятной. И мы благодарим судьбу за то, что были в числе первых покупателей акций.

^{>Некоторое время сидят молча. Внезапно отец поворачивается к публике.}

Отец. Кто-нибудь может мне помочь?

Кристофер откинулся назад и сцепил руки на затылке.

Он не вполне доволен. Что-то в тексте не стыкуется, а до истечения срока остается всего четыре недели. Он перевел взгляд с монитора на выключенный мобильный телефон. Взял его, взвесил в руке. Связь с миром прервана неделю назад, а количество страниц продолжает оставаться угрожающе маленьким. Работа не идет. Нет драйва.

Хочется столько всего сказать, но слова сидят, как приклеенные, в пространстве, куда он не может добраться. Обычно изоляция от мира ему помогала. Отключая телефоны и не заглядывая в почту, он получал свободу. Чувство независимости. Право беспрепятственно изливать желчь на социальную конструкцию, быть частью которой он сознательно отказался. Но сейчас это не срабатывало. Он чувствовал себя одиноким и отвергнутым. Выпавшим из жизни. Это состояние было совсем не похоже на то, когда он сам выбирал позицию наблюдателя, со стороны взирающего на то, в чем он не участвует и имеет право осуждать с высоты трех лет моральной безукоризненности.