— Я никогда не денусь. Ну, разве что усну.

Папа соскальзывает ниже в кресле и скрещивает руки на груди.

— Тебе тоже надо поспать.

Он закрывает глаза, и голова его падает на грудь. Храп говорит мне о том, что папа уснул, почти мгновенно.

Я пытаюсь повернуться на бок, но резкая боль в низу живота напоминает мне об операции.

Закрыв глаза, я пытаюсь уснуть, но образ Хейли, которую застрелил мужчина со шрамом на щеке, не исчезает. Раздраженно вздыхая, я пытаюсь отгородиться от этого кошмара. Но как только сон начинает мной овладевать, открывается дверь.

Открыв один глаз, я вижу у своей кровати пожилую медсестру.

— Что случилось? — спрашиваю я, поворачиваясь и глядя на папу, который все так же спит.

— Хочу проверить твои показатели, детка, — ласково говорит медсестра. — Спи. Ты даже не заметишь моего присутствия.

Она берет меня за руку, чтобы пощупать пульс, и больничная кровать куда-то исчезает.

Я стою в незнакомой мне гостиной. Медсестра сидит в кресле-качалке, а рядом с ней, на стуле, присел пожилой мужчина. Он растирает ее усталые ноги.

— Смена была тяжелая, — говорит медсестра.

— Что случилось, Дорис? — спрашивает мужчина, продолжая растирать ее ноги.

Она испускает благодарный стон и отвечает:

— К нам привезли девушку с аппендицитом, она….

Видение растворяется, когда медсестра отнимает руку. Я смотрю на нее пустым взглядом, пока она продолжает возиться с приборами. Медсестра снова трогает мою руку, и я тут же оказываюсь в гостиной.

— Смена была тяжелая, — говорит медсестра мужчине, массажирующему ее ногу.

— Что случилось, Дорис? — спрашивает она.

— Почему я здесь? — спрашиваю я, но ни один из них не отвечает. Они разговаривают и дальше, словно меня здесь нет.

— К нам привезли девушку с аппендицитом, она… — звонит телефон, и Дорис замолкает.

— Меня кто-нибудь слышит? — громко спрашиваю я, надеясь привлечь их внимание.

Дорис оглядывается через плечо на телефон, а ее муж поднимается и выходит в другую комнату. Медсестра поднимает со столика у кресла-качалки кружку и делает из нее глоток. Я пытаюсь приблизиться, но ноги не слушаются. Я вновь недвижима. Оглядываясь вокруг, я пытаюсь найти что-то, чем можно бросить в нее, привлечь внимание, но ничего не нахожу.

— Это Джереми. Сказал, что приедет домой на выходные, — с улыбкой говорит мужчина, снова входя в комнату и усаживаясь напротив медсестры.

Ее лицо озаряется радостью при этой новости.

— О, я так счастлива! Джереми так долго не было дома.

Мужчина, глядя на нее, тоже улыбается.

— Ты же знаешь, почему. Он теперь настоящий ньюйоркец, птица высокого полета и все такое, — хмыкает мужчина. — Так что там с сегодняшней сменой?

Я снова оказываюсь в реальности, когда медсестра отпускает мою руку и отходит, чтобы взять с планшета в изножье кровати мою карту. Она записывает что-то в карте, а я смотрю на нее и спрашиваю себя, как она может оставаться такой спокойной. Мое сердце колотится так громко, что стук отдается в ушах. Как она может этого не видеть?

— Тебе нужно в туалет? — спрашивает она шепотом.

Я смотрю на папу. Он храпит сейчас даже громче. Я перевожу взгляд на медсестру и качаю головой. Я слишком напугана, чтобы заговорить, потому что то, что случилось… кажется, это случилось только со мной. Я часть ее мира, но она — не часть моего. Гребаный кошмар.