Он кладет руку мне на лоб, и я переношусь из палаты в кладовую. Доктор Смит и его милая медсестра «наслаждаются» обществом друг друга. Он страстно ее целует, его руки — на ее груди. Он рычит, она стонет.

— О Боже, — говорю я себе и пытаюсь отвернуться от зрелища их тайного свидания в кладовке.

Пикантная сцена исчезает, когда доктор Смит убирает руку. Слава Богу. Я снова в палате, где доктор стоит рядом с моей кроватью.

У меня начинают дрожать руки, а ладони потеют. Я гляжу на доктора и его медсестру.

— Мог другой доктор Смит прийти ко мне утром? — спрашиваю я, пытаясь говорить спокойно, чтобы себя не выдать.

— Сомневаюсь, их обоих нет в городе. — Доктор Смит хмурится. — Что такое, Алекса?

Все в комнате смотрят на меня. Доктор выглядит обеспокоенным, а на лице молчащей до этого медсестры написаны все ее мысли.

Она думает, я схожу с ума. Может, так и есть.

— Ты разве не говорила, что доктор уже приходил, и что он собирался вернуться, чтобы поговорить с нами? — спрашивает папа, скрещивая руки на своей вздымающейся груди.

— Да, но тогда приходил не этот доктор, — я указываю пальцем на врача. — Это был кто-то еще. Клянусь, он сказал, его зовут доктор Смит.

Я провожу рукой по волосам, и боль в боку тут же напоминает о себе. Я охаю от неприятного ощущения.

— Ты уверена, что он так сказал? — снова спрашивает доктор Смит.

Не уверена. Учитывая все это дерьмо в голове, я уже не уверена, настоящее это было или все мне привиделось.

— Может, мне приснилось. — Это для меня самый безопасный выход. Если я буду настаивать, что все это — правда, они решат, что у меня не в порядке с головой.

— Ладно, тогда посмотрим на плод моих трудов, — с гордостью говорит доктор.

Я морщусь, потому как знаю, что он сейчас дотронется до меня, но к счастью, доктор берет из автомата в комнате перчатки и надевает их.

Я лежу и позволяю ему осматривать, ощупывать и надавливать. Я не прислушиваюсь к тому, о чем они говорят. Я слышу слова «реабилитация», «антибиотики» и «операция», но не воспринимаю их.

Вместо этого я проигрываю у себя в голове свой сон. Он кажется таким реальным. В голове словно видеоплеер: я вижу, как доктор и сестра говорят со мной в палате; как они обмениваются взглядами, когда выходят.

Шорох подошв по покрытому плиткой полу заставляет меня обратить внимание на обувь медсестры, которая стоит рядом со мной. У нее на ногах черные, непримечательные и очень удобные по виду туфли. Медсестра другого доктора Смита носила туфли на каблуках. Как они не заметили их, если они были здесь?

Голова болит. Сердце разрывается, я хочу рассказать им о том, что вижу. Но может, мне все приснилось. Все было таким ярким, реалистичным. Что происходит у меня в голове?

Я раздосадована. Я боюсь об этом рассказывать, но сойду с ума, если не расскажу кому-нибудь.

Я решаю, что лучше молчать. Подожду, пока это все кончится. Ведь должно же все это скоро кончиться. Я вижу и чувствую все это из-за лекарств, которые мне давали во время операции, и из-за этих обезболивающих.

Да, так и есть.

Должно быть.

Сегодня у меня получается самостоятельно сходить в туалет и удержать в себе еду, так что меня отпустят домой. Со вчерашнего дня я не чувствую сонливости и уже даже хожу, правда, недалеко, до поста медсестры и обратно.