Древнейшие мифологические представления предков адыгов сохранились в отдельных элементах волшебной сказки — слушателем или читателем сказки в конце XX в. они воспринимаются как поэтический вымысел, который создает в сказочном повествовании атмосферу чудесного6.
В сказке нашли отражение и пережитки различных форм социальной жизни, следы древних обрядов и обычаев. Они также нередко определяют важнейшие элементы ее поэтики. Некоторые бытовые, этносоциальные и мировоззренческие явления, неоднократно перекодированные в процессе многовекового бытования сказки, играют определенную роль в развитии сюжета и жанра. Завязкой многих сказок, например, служит нарушение всевозможных запретов, выполнение древнейших магических обрядов (в частности, инициации или поисков невесты за пределами своего рода — экзогамный брак).
Как и в сказках других народов, «многие бытовые явления приобретают специфический интерес... со стороны структурообразующих в сюжетообраэующпх возможностей тогда, когда они оказываются в противоречии с движением жизни, с сознанием коллектива, либо даже тогда, когда они преодолеваются, отбрасываются, уходя в прошлое»7.
Не случайно в сказке адыгских народов один из главных подвигов героя — спасение девушки, предназначенной в жертву чудовищу.
В отличие от бытовой или сказки о животных волшебная характеризуется разнообразием сюжетов, но в целом круг их в общем-то оказывается ограниченным. Многообразие же достигается за счет контаминации. Эта характерная черта сказочного эпоса любого народа в волшебной сказке получает наибольшее развитие. Записи адыгских сказок прошлого века, воспроизводимые в этой книге, свидетельствуют о том, что уже тогда процесс контаминации шел весьма активно. Естественно, что на современном этапе он продолжает развиваться, причем нередко при контаминации «побочные» сюжеты даются в сильно сокращенном изложении, что свидетельствует об их своеобразном слиянии. Наглядный пример — «Сказка о Хагоре» и «Сказка о Бамбете».
Как правило, волшебная сказка складывается из нескольких сюжетов, объединяемых общностью тематики и однотипными персонажами, т. е. возможности контаминации сюжетов строго регламентируются законами жанра. Вследствие этого сказка, состоящая из нескольких сюжетов, представляет собой композиционное и стилистическое единство. Так, в сказке «Батыр, сын медведя» объединяются три сюжета: мифологический — о воспитании героя тотемным животным, социальный — о борьбе героя с князем, который не может простить ему превосходства над собой и видит в нем своего потенциального противника, и типичный сюжет волшебной сказки о трех царствах. В сочетании эти сюжеты составляют художественное целое; вместе с тем это уже не классический образец волшебной сказки.
Вообще на позднем этапе бытования волшебной сказки все чаще встречаются случаи неорганической контаминации сюжетов, что, естественно, приводит к утрате четко выраженных черт той или иной сказочной разновидности.
При всем разнообразии сочетаний в пределах волшебной сказки одним из наиболее устойчивых и постоянных ее компонентов является сюжет как самостоятельная единица.