— Понимаете… — снова начала она и вдруг затараторила так быстро, что я с трудом могла за ней угнаться. Дикция у нее была удивительно неразборчивая. — Кэт очень славная. Но она все время возит меня на метро. И показывает все время одно и то же! Новые дома и новые улицы. Мы уже были с ней — как это у вас называется? — Она заглянула в записную книжку. — Юго-Запад. Это очень хороший новый район, но я хотела посмотреть еще что-нибудь. Тогда она меня повезла — как это у вас называется? — проспект Мира. И там тоже очень хороший новый район. И тоже новые дома, новые магазины, новые бульвары. И все очень красиво. А ведь у вас есть и старые здания! Не все у вас живут одинаково, я это знаю. В Англии мне говорили: русские вас никуда не пустят. Вы все равно не поймете, как они живут. «Вы не знаете русской души» — так сказал мне один мой друг. Наверное, я действительно не знаю русской души! И я опять попросила Кэт, но Кэт опять меня повезла — как это называется? — Она заглянула в записную книжку. — Кутузовский проспект. И там опять новые дома, новые кино… Но ведь я не ребенок!

Неожиданно она снова умолкла и стала быстро и нервно укладывать свои рисунки в папку. В ее ушах были серьги, похожие на древние египетские печати; при каждом движении серьги покачивались.

— Понятно, — сказала я. — Вы действительно не ребенок. Ребенок — это Катя, или, как вы ее называете, Кэт. Но вам совершенно не стоит сердиться на нее за это. В Москве действительно много новых зданий. Кроме того, когда приезжают гости, хозяевам хочется показать свой дом прибранным. Ничего плохого в этом нет. Но если вы хотите, я могу показать вам и старую Москву, пожалуйста! У меня сейчас есть немного свободного времени. Хотите со мной поехать?

— О! — Глаза Маргарет Аллен заблестели. — О! О! — повторила она. — Вы действительно предлагаете мне это?

— Вполне серьезно. Поедем, и все. Только оденьтесь теплей.

— Мы поедем метро? — тревожно спросила она.

— Нет. Не метро и не такси. Мы поедем автобусом. Только оденьтесь теплей.

У Маргарет Аллен было зеленое пальто, в каком в эту пору года можно ходить только в Сочи. Она натянула поверх своего джемпера белый свитер, нахлобучила на голову вязаную шапку, обмотала теплый шарф поверх воротника. Ноги она засунула в высокие меховые сапоги и сразу стала в таком виде «похожа на пленного немца под Сталинградом. Серьги из ушей она не вынула, и египетские печати раскачивались при каждом ее движении.

— Хорошо? — победоносно спросила она.

— Просто замечательно! Сейчас вы можете ехать куда угодно.

На улице стояла стужа. Северный, ледяной ветер сшибал с ног, широкое пальто моей спутницы сразу надулось, как парус. Ноги ее в меховых сапогах разъезжались на обледеневшем асфальте, шапку сдувало с головы… Уцепившись за мой рукав, она храбро шагала к остановке.

Мы влезли в переполненный автобус. Проход был забит пассажирами, водитель торопился, и мы раскачивались и толкали друг друга, точно кегли в ящике. Сквозь замерзшие стекла просачивался морозный голубоватый свет. Толстый шарф, которым моя спутница обмотала шею, не давал ей повернуть головы, шапка сбилась на затылок, но лицо сияло: она явно была довольна.