— Нет, конечно, — ответил я.

— Каково человеку, когда ему говорят, что имя его сына, отдавшего жизнь за свою страну, недостойно места на памятнике, потому что этот сын — трус, предатель и не патриот? Каково слышать такие слова про мальчика, которого ты растил, сажал к себе на плечи на футбольных матчах, кормил, купал, платил за его школу? Это чудовищно, мистер Сэдлер, я не подберу другого слова. Чудовищно.

— Я вам очень сочувствую. — Я ощущал все бессилие своих слов.

— А мне-то что от вашего сочувствия? Разве оно воскресит моего сына? Имя на камне ничего не изменит, но все же значит хоть что-то. Вы понимаете, о чем я?

— Да, понимаю. Вам очень тяжело.

— Нас поддерживает вера, — сказала миссис Бэнкрофт, и муж бросил на нее пронзительный взгляд, словно был не совсем убежден в правоте ее слов.

— Боюсь, на этот счет у меня нет никакого мнения, — ответил я.

— Вы не веруете, мистер Сэдлер? — спросил священник.

— Нет. Если честно, то нет.

— Я вижу, что после войны молодые люди либо приходят к Богу, либо полностью отворачиваются от него. Я в растерянности. Я хочу сказать, что не понимаю, как их вести. И чувствую, что отстал от века.

— Трудно ли быть священником? — спросил я.

— Думаю, это не трудней любого другого ремесла. Бывают дни, когда знаешь, что приносишь пользу. А в другие дни чувствуешь свою полнейшую бесполезность для человечества.

— А в прощение вы верите?

— Я верю, что мы должны искать прощения. И что мы должны прощать. А вы нуждаетесь в прощении, мистер Сэдлер? За что именно?

Я покачал головой и отвернулся. Я подумал, что мог бы провести в этом доме всю оставшуюся жизнь, но так и не набраться храбрости посмотреть в глаза его хозяевам.

— Простите, но я так и не понял, зачем Мэриан вас привела, — продолжал священник, когда стало ясно, что я не отвечу. — А вы?

— Я даже не знал о ее намерении, — ответил я. — Пока мы не оказались на улице рядом с вашим домом. Надо полагать, ей казалось, что это удачная затея.

— Для кого? Прошу вас, мистер Сэдлер, поймите меня правильно. Мы рады видеть вас, но ведь вы все равно не воскресите нашего сына, так? Более того, вы — лишнее напоминание о том, что случилось там, во Франции.

Я кивнул, признавая правоту его слов.

— Но есть люди — в том числе наша дочь, — которые никак не могут оставить прошлое в покое, им нужно все раскопать и найти причины, почему события сложились так, а не иначе. Я не принадлежу к числу этих людей, и моя жена, насколько мне известно, тоже. Даже если знаешь причины и предпосылки, это не меняет абсолютно ничего. Может быть, мы просто ищем виноватого. По крайней мере…

Он на миг замолчал и улыбнулся мне:

— Я рад, что вы остались в живых, мистер Сэдлер. Честное слово. Вы, кажется, достойный молодой человек. Ваши родители, должно быть, счастливы, что вы вернулись.

— Не уверен, — ответил я, пожав плечами.

Мои слова поразили его жену больше, чем все, что я сказал до этого.

— Что это значит? — спросила она, подняв на меня взгляд.

— Мы с ними не близки, — объяснил я, жалея, что вообще задел эту тему. — Неважно. Я предпочитаю не обсуждать…