– Да, наверное, – сказала Рози. – Это было немного сумбурно и очень быстро, но в принципе да, все примерно так и происходило.

– А вот дальше мне не совсем понятно. То есть совсем непонятно. Вы, ребята, прячетесь в шкафу…

– Да…

– …и вот врывается Норман, как Фредди Джейсон… или как там зовут этого парня из фильмов ужасов…

– Ну, не совсем как…

– …врывается, стало быть, сметая все на своем пути, носится по квартире, как бешеный бык, заходит в ванную, причем он не просто туда заглядывает, а простреливает две дыры в занавеске… а потом просто уходит, так, что ли?!

– Да, именно так, – подтвердила Рози. – То есть мы, конечно, не видели, как он тут бесновался, потому что мы были в шкафу. Но мы все слышали.

– Этот бешеный невменяемый полицейский прошел через все круги ада в погоне за вами – его обоссали, простите за бедность речи, ему своротили нос, он убил двоих полицейских, – и что в итоге? Он расстреливает занавеску в ванной и уходит себе восвояси?! По-вашему, это нормально?

– Не знаю. Но так все и было.

Она знала, что говорить что-то еще не имело смысла. Хейл ни в чем ее не подозревал – если бы подозревал, то говорил бы совсем о другом и по-другому, – но если она начнет распространяться и что-то доказывать, он будет тут до утра сидеть и расспрашивать, что да как, а у нее и без того голова раскалывалась.

Хейл посмотрел на Билла:

– А вы как все это запомнили? Так же?

Билл покачал головой.

– Я вообще мало что помню, – сказал он. – Последнее, что я помню, это как мы подъехали на мотоцикле к полицейской машине. Был сильный туман… А потом я вообще ничего не помню. Ничего, кроме тумана.

Хейл воздел руки к небу в бессильном отчаянии. Рози взяла руку Билла, положила ее себе на колени, накрыла ладонями и мило ему улыбнулась.

– Все в порядке, – сказала она. – Я уверена, что со временем ты все вспомнишь.

Билл пообещал Рози, что останется у нее. Он сдержал слово – и уснул почти сразу, как только положил голову на подушку, взятую с диванчика. Рози это не удивило. Она прилегла рядом с ним на узкой кровати и еще долго лежала, глядя, как за окном плывут клочья тумана в зыбком свете уличных фонарей. Ей почему-то не спалось. Когда она поняла, что заснуть не удастся, она встала, пошла в коридор, включила свет и уселась по-турецки на пол перед картиной в шкафу.

Тусклый лунный свет. Бледные развалины храма напоминают заброшенную гробницу. Стервятники кружат в небе. Завтра, когда взойдет солнце, у них, наверное, будет пир на останках Нормана. Хотя нет, не будет, решила Рози. Роза Марена оставила Нормана в таком месте, куда птицы не доберутся.

Рози протянула руку и дотронулась до картины – провела пальцами по застывшим мазкам масляной краски. Это ощущение сразу ее успокоило. Она выключила свет и опять легла. На этот раз она уснула почти мгновенно.

В первый день ее жизни без Нормана она проснулась от собственных криков – да еще и разбудила Билла.

– Я отплачу! Я отплачу! О Господи, ее глаза! Такие черные!

– Рози. – Билл потряс ее за плечо. – Рози!

Она посмотрела на него совершенно бессмысленным взглядом, ее лицо было мокрым от пота, ночная рубашка прилипла к телу. Но потом ее взгляд прояснился.