Это был лучший момент, чтобы признаться ему во всем. Лучший момент, чтобы перестать опутывать паутиной лжи. Самый подходящий для того, чтобы избавить Мику от себя, но я не могла этого сделать. Как любой потерянный человек, я тянулась к его свету, полагая, что он изгонит мою тьму, исцелит мою душу, вытеснит воспоминания и заместит их собой.

Мы выбираем ложь вместо боли.

Обманываем тех, кто нам доверяет. Выигрываем еще немного времени, которое в конечном итоге лишь усилит боль. Мы лжем в первую очередь себе, отнимаем у себя и своей любви шанс на будущее.

Ложь – это не желание оградить кого-то от боли, это самый настоящий эгоизм.

– Что еще она пишет?

– Что вы ходили на вечеринку, и это было самое веселое приключение в ее жизни. И что Отсо ругался, когда почувствовал запах табака, которым пропитались насквозь ее волосы. – Мика тронул меня за плечо. – Я рад, что она была счастлива. Спасибо тебе, Анна.

– Меня не за что благодарить, – пискнула я.

Мика остановил коляску, обошел и сел передо мной на корточки.

– Ты чего?

Я замерла, когда он вытянул руку и стер пальцем слезы с моих щек.

Мне хотелось закричать, чтобы Мика прекратил. Чтобы не касался моего лица, что от меня пахнет смертью, и вообще…

Но парень взял меня за руку, приблизился еще. И, глядя прямо в глаза, потянулся к моим губам.

Он что, собирается меня поцеловать?!

От осознания этого в моем животе разгорелся пожар, языки пламени разлетелись по всему телу, а дыхание перехватило.

– Э-эй! – Мика отпустил мою руку. Дрисс боднул его в щеку, испачкав слюной.

Парень рассмеялся и погладил пса.

– Что это? – Я подняла ладонь.

С неба стали падать огромные капли.

– Дождь, – виновато пожал плечами парень.

– Дождь! – взвизгнула я, оглядываясь в поисках укрытия.

– Туда! – скомандовал Мика.

Но Дрисс, взбудораженный криками, потянул поводок совсем в другую сторону. Мы запутались, заметались, не прекращая смеяться. И спустя несколько мгновений наконец помчались к остановке с прозрачной узкой крышей.

– Ура! – простонала я, размазывая дождевые капли по лицу, едва мы добрались до укрытия.

Дождь уже яростно поливал Сампо: хлестал по асфальту, ветвям деревьев, отчаянно молотил по крыше остановки.

Черная шерсть Дрисса блестела от капель. Оказавшись под крышей, он первым делом решил стряхнуть с себя воду. Я завизжала, и, разумеется, вся влага с его шерсти попала нам с Микой на одежду и лица.

– Спасибо, дружище! – не прекращал хохотать Мика.

Парень сел на скамейку напротив меня и вытянул ноги. Он промок насквозь – футболка с рубашкой прилипли к телу.

Капли продолжали стучать по крыше, а мы все смеялись и смеялись, глядя друг на друга.

– Промокла? – спросил Мика.

Его волосы потемнели от воды и извилистыми змеями облепили пол-лица. «Наверное, так он обычно выглядит, когда выходит после душа», – подумала я.

Мне бы хотелось поцеловать его. В душе.

– Нет, ты же захватил для меня ветровку.

– Точно.

Я ощутила, что краснею как помидор.

Разве могла девушка-инвалид надеяться на его поцелуи? Никогда. Не говоря уже обо всем остальном.

44 15 мая

– Привет, я – Мика. – Парень слез со стула и заглянул в экран.