– Да, смешно.
– Вот Парамонов мог бы так поступить, – внимательно посмотрел на нее Стас.
– Это не Парамонов.
– Потому что у него алиби? – насмешливо спросил Самохвалов.
– Не мог, и все. А почему Парамонов сказал о Максе «засланный казачок»?
– Родственник босса, – пожал плечами Стас.
– Ольга Ивановна тоже была родственница.
– Так Макс же на повышение идет. Заслужил, значит.
– Но как могли воровать у Макса на глазах, если он засланный?
– Потому что он придурок. Я не так выразился. Тусовщик. У него все мысли ниже пояса. Слишком много баб вокруг вьется. Будет он торчать до ночи на складе, караулить имущество дяди?
– В рифму сказал, – улыбнулась Люба.
– Случайность. Я не поэт, я практик… Проверяй Макса, – вздохнул Стас. – Направо, и приехали! Высади меня здесь.
– А ты разве ко мне не зайдешь? Я же подвергаю свою жизнь опасности!
– Ты, кажись, больничный взяла на неделю. Вот и сиди дома. Люба, мне работать надо. – Он открыл дверцу. – Я тебе позвоню.
Она вздрогнула: Стас, как всегда, не рассчитал силы. Хлопнул дверью слишком громко. Через залепленное снегом стекло Люба смотрела, как он торопится к метро. А ведь опасность и в самом деле реальная. Она сегодня почувствовала ее всей своей кожей. Брр-р… Холодом повеяло…
Такое ощущение, что своими действиями она взвела у кого-то на оружии курок. И вот-вот раздастся выстрел.
Монтекки и Капулетти
Разбудил ее телефонный звонок.
– Але? Ты что, спишь?! – раздался Люськин отчаянный крик, едва Люба поднесла к уху трубку.
– Я на больничном.
– Ты мне срочно нужна!
– А что случилось?
– Нам сегодня надо выйти в эфир! Сенсация! Да, и эти две телки мне тоже нужны!
– Какие телки?
– Ты что, забыла?! Которые рвались рассказать об издевательствах учителей! Ты же записала номера их телефонов! Записала?!
– Да. Но почему такая срочность?
– Мамаша девчонки, которая отравилась, чуть не зарезала папашу ее парня! Он в реанимации! В тяжелом состоянии!
– Погоди-погоди… – Спросонья Люба плохо соображала, да и Люська палила очередями, как из пулемета. – Какая мамаша, какой папаша? Кого зарезали?
– Караваева! Напала с ножом! На! Краснова! Отца! Стасика! С которым! Дружила! Света! Которая! Отравилась!
Сердце у Любы упало:
– Когда это случилось?
– Вчера вечером. – Пулемет марки «Людмила Иванова» опять застрочил очередями: – Он домой возвращался, припозднился на работе, а она его в подъезде подкараулила с кухонным ножом. Сегодня это во всех газетах! На первых полосах! А ты дрыхнешь! Нам надо опередить «Первый» и «Россию», тем более ты уже побывала в той школе, где училась Света, и у тебя есть свидетели, которые рвутся в эфир! А у остальных каналов пока никого. Им петь с чистого листа. Мужик, ясен пень, ничего сказать не может, только кровавые пузыри пускает, да и в реанимацию не прорвешься. Мне удалось сделать лишь несколько кадров.
– Тебе?
– Моим помощникам! Не цепляйся к словам! Зато я договорилась с врачом психушки, в которую пока упекли Караваеву. Ее ведь в камеру нельзя, к нормальным людям. – Люську несло. – Ты бы знала, чего мне это стоило! Такие деньжищи пришлось отвалить!