В доме напротив, в желтом квадрате окна, стоял Глен. Он тоже увидел Нэнси и махнул ей рукой, а затем сделал жест, словно прижимал к уху телефонную трубку.
Через несколько секунд веселая трель оборвала мрачную тишину комнаты.
Девушка торопливо сняла трубку и, волоча за собой длинный телефонный шнур, подошла к окну.
— Алло?
— Привет, Нэнси! — голос Глена звучал спокойно и весело.
— Привет, Глен. Как у тебя дела?
— У меня-то? Все в порядке, как всегда. Я слышал, у тебя опять неприятности?
Больница? Откуда он знает?
— А ты откуда знаешь?
— Ты странная. Родители-то были на кладбище…
— А… ты об этом… — с облегчением протянула Нэнси.
— А ты о чем?
— Да нет. Просто.
— Ты уже знаешь о Вудворте?
— Нет. Я видела, как его увезли. А что случилось? — Нэнси насторожилась.
— Да говорят, он совсем спятил. Вышел во двор и встал, как вкопанный. Почтальон, — ну знаешь, худой такой…
— Эббот?
— Вот-вот, он самый, зашел посмотреть, не случилось ли чего. Так этот псих его всего бритвой изрезал. Орал, говорят, страшно. Ронсоны услышали и вызвали полицию. Кстати, твой отец тоже был. Так Будворт никого не подпускал, махал ножом, все кричал что-то насчет своего сына… Только почему-то называл его «сука». Вот такие дела. Пока удалось его скрутить, считай час прошел. Он, кстати, кого-то из полицейских успел ранить, пока они пытались на него наручники надеть. Хотя это все мой папаша рассказывал. Может, перегнул где-нибудь палку. Если тебе интересно, позвони отцу. Он-то точно в курсе дела.
— М-да… — в трубке повисла долгая пауза.
— Ну, а ты-то как? До сих пор не спишь? — нарушил затянувшееся молчание Глен.
— Нет. А ты?
— Сплю.
— Нормально?
— Совершенно. А тебе все еще снится этот ублюдок?
— Да.
Глен замолчал, думая, что же сказать по этому поводу.
— Эй, Глен.
— Ммм?
— Перезвони мне позже, о'кей?
— Хорошо. А что случилось?
— Мать идет.
— А… Ладно.
В трубке запищали короткие гудки. Нэнси тихо положила трубку и прислушалась.
Только что она слышала шаги Мардж. Или это ей показалось? Нет, вот опять. Скрипнули петли встроенного шкафа. Тишина. Нэнси осторожно подошла к двери и отворила ее ровно на столько, чтобы видеть происходящее в коридоре.
Женщина, открыв шкаф, достала спрятанную в глубине бутылку и, запрокинув голову, жадно припала к ней губами. Сделав несколько больших глотков, Мардж облегченно вздохнула. Спасительная жидкость обожгла пищевод. Скоро наступит долгожданное забытье. Стараясь не скрипеть, она прикрыла дверцы и побрела на первый этаж.
Нэнси молча проводила мать взглядом.
ОНА УМЕРЛА, УМЕРЛА.
В эту ночь Нэнси было особенно плохо. Снизу, из гостиной, до нее доносилось пьяное бормотание Мардж. Сон сбивал девушку с ног. Измученный постоянной бессонницей и невероятным нервным напряжением мозг отказывался повиноваться человеку.
Это была самая страшная ночь в ее жизни.
— Она сказала, что сорвала шляпу с головы этого человека…
Молчание.
— Нет, Дональд. Я не сошла с ума. Я держу эту чертову шляпу в руке.
Молчание.
Нэнси осторожно сделала шаг, коснувшись рукой перил. Но видимо, недостаточно осторожно. Что-то скрипнуло, и Мардж, услышав посторонний звук и быстро пробормотав: «Извини, мне пора идти», повесила трубку.