– Славочка, – спросила она, – какое пирожное ты хочешь?

– Крем со всех, – хладнокровно ответил мальчишка.

И седая женщина с прямыми строгими бровями, вооружась маленьким ножичком, стала осторожно снимать с пирожных крем на Славочкино блюдце.

– Аня! – негромко, с упреком произнес Иван Никитич.

Жена беспомощно взглянула на него, а Слава раздельно повторил:

– Крем со всех!

Я не глядел на Галю, но помнил: мы в гостях. И, не говоря ни слова, принялся размешивать сахар в своем стакане.

Анна Павловна усердно угощала нас, не решаясь только предлагать обезглавленные пирожные. Лидия Павловна пододвигала нам то печенье, то лимон. Иван Никитич хмурился, постукивая пальцами по подстаканнику. Слава безмятежно ковырял ложкой крем. Потом запустил руку в вазу с конфетами и положил перед собой целую пригоршню. Тягостное молчание прерывали только негромкие огорченные возгласы Анны Павловны: «Но, Славочка!.. Слава, как же это!.. Славочка, прошу тебя…»

Заклинаний этих Слава явно не слышал. Он хватал одно, отодвигал другое, тянулся через стол за третьим, опрокинул на колени тетки стакан с чаем, сказав при этом: «Вечно ты…» – и на очередное испуганное междометие бабушки ответил хладнокровно: «Да ну тебя, много ты понимаешь». Наконец он шумно отодвинул стул, поднялся, похлопал себя по животу и вышел из комнаты, не удостоив нас больше ни единым взглядом.

Лидия Павловна сказала что-то о том, какая нынче стоит прекрасная осень.

– Подумайте, было каких-нибудь три-четыре дождливых дня, а теперь такая благодать.

Галя поспешно согласилась:

– Да, осень чудесная.

Анна Павловна понадеялась, что и зима будет хорошая, мягкая. На это ни у кого не достало мужества ответить. Допили чай. Я мельком глянул на Ивана Никитича. Губы его были крепко сжаты, лысина порозовела. Он молчал. Я не помогал ему. Теперь-то я понимал, почему он так расспрашивал о ребятах, так всматривался в их лица и переспрашивал: «Слушаются? А как вы добиваетесь послушания?»

– Пойдемте ко мне, – сказал наконец Иван Никитич.

Мы прошли за ним в кабинет, сплошь заставленный книжными полками, уселись на низкий широкий диван.

– Видите ли, я хочу с вами посоветоваться, – начал он.

И мы с Галей услышали историю, которую и сами уже, посидев полчаса за чайным столом, могли бы в главных чертах рассказать.

Славин отец – крупный, инженер – живет с 1929 года на Магнитке. Жена его, дочь Ивана Никитича, поехала с ним. Мальчика взять с собой на новое, необжитое место не решились, оставили у дедушки с бабушкой. Три года назад Славина мать умерла, а в прошлом году отец женился снова. Он давно уже не наведывался и пишет редко. Что поделаешь, новая семья… А воспитывают Славу две бабушки, точнее, бабушка и тетка.

– Ну, и… вы видите, к чему это привело. Никакого сладу. Н ничего не могу поделать.

– А в школу он ходит? – спросила Галя.

Оказалось, что в прошлом году Слава поставил бабушке жесткое условие: если накануне экзаменов ему не купят велосипед, он на экзамены не пойдет. Все, кто знал Славу, были уверены – так оно и будет. И велосипед купили. В начале нынешнего учебного года он потребовал, чтобы ему подарили фотоаппарат – и фотоаппарат тоже купили. Немного спустя он перестал ходить в школу и заявил встревоженной бабушке: «Хочу немецкую овчарку». Через несколько дней добыли и овчарку, и Слава снова пошел в школу. Так же появились у него аквариум, «волшебный фонарь» и пинг-понг.