Ардашев отпустил незадачливого убийцу. Тот поднялся, отряхнул форменные брюки и уселся на свободный стул рядом с присяжным поверенным.

— Соблаговолите вернуть револьвер, — потирая ушибленный локоть, попросил Лесной кондуктор. Его подбородок слегка дрожал от плохо скрываемого волнения.

Клим Пантелеевич откинул вбок барабан, достал оставшиеся шесть патронов, выложил их на стол и протянул оружие.

— Извольте.

Горничная принялась собирать разбившуюся посуду. Когда она закончила, хозяин дома велел ей принести коньяк, вино, шоколад и лимон.

Коньяк разливал Ардашев, а Толстяков ухаживал за дамами.

— А мне, что-же, не полагается? — поджав губы, спросил податной инспектор.

— Вам? — удивился присяжный поверенный. — Помнится, всего несколько минут назад, Пантелеймон Алексеевич, вы говаривали, что коньяк по утрам ведёт к алкоголизму. Неужто у вас изменилось мнение?

— Ессесно, — съедая звуки, выпалил податной инспектор, и, подвинув свою рюмку, добавил: — После того, как здесь чуть было не совершилось смертоубийство, я бы не только коньяк, но и стакан беленькой ахнул.

— Тебе принести водки? — спросил Толстяков.

— И коньяк сойдёт, — наиграно вздохнул Стахов, — тем более мартелевский. С моим жалованием я могу позволить себе его пить лишь каплями, как успокоительное.

Дождавшись, когда все опустошат бокалы и рюмки, Ардашев сказал:

— Что ж, уважаемые дамы и господа. Позвольте мне кое-что объяснить вам, поскольку этот разговор давно назрел. Надеюсь, многим известно, что иногда мне приходится заниматься расследованием преступлений. Некоторые из них я раскрываю, пользуясь тем, что вхожу в сословие присяжных поверенных и могу участвовать в судебных заседаниях, а другие приходится выявлять методом логических рассуждений, опираясь на знания современной криминалистической науки. Замечу, что не являюсь, так называемым, частным детективом (как это принято в Северо-Американских Штатах, либо в Англии), поскольку в России частный сыск не в почёте. Однако никто не может запретить мне помогать полиции, верно? Что, собственно, я и делаю. И это известно моим друзьям.

Итак, на прошлой неделе я получил письмо от Сергея Николаевича, и он просил меня срочно приехать. Оказалось, что ему прислали начало странной рукописи. Автор, ранее отвергнутый «Петербургской газетой», решил отомстить за то, что его произведение отказались печатать. И, надо отдать ему должное, он придумал очень изощрённый способ мести: посылая Сергею Николаевичу главу за главой своего уголовного романа, он показывает, что всё происходящие на его страницах позже случается со всеми нами. Так он расправился в Петербурге с первым секретарём газеты Сырокамским. Бес,

(а он называет себя именно так) подстроил смерть этого человека, только за то, что тот осмелился нелестно отозваться о его произведении. Но больше всего злодея возмутила короткая рецензия хозяина сего дома. Сырокамский по глупости показал ему эти несколько слов. И вот теперь нам нет от него покоя. После расправы над Сырокамским он прибыл в Сочи. Жестокая расправа с котом и гибель пальмы — дело его рук. Смерти несчастного первого секретаря ему мало и нужны новые человеческие жертвы. И как можно больше. Вот потому-то он и стал вмешиваться в семейные отношения не только хозяев этого имения, но и других людей, имеющих отношение к семье Толстяковых. Именно он позвонил в телефон Надежды Алексеевне и сообщил о якобы имевшем место адюльтере Сергея Николаевича с супругой присутствующего здесь господина Бобрышева. И, как я полагаю, он же и сделал анонимный звонок Артёму Викторовичу, или, быть может, вам подбросили анонимку? — Ардашев устремил немигающий взгляд на Лесного кондуктора.