А ночью сон, который не совсем сон, повторился. Я проснулась от жарких поцелуев и горячих объятий. И не только.

Задавать вопросы и вообще говорить мне никто не позволил. Я попыталась, но… Это была просто еще одна ночь бешеной страсти. Пока я не заснула, утомленная и удовлетворенная.

И назавтра всё повторилось.

И в последующие сутки. И позднее. Снова и снова. Ночь за ночью. Никаких разговоров, только объятия, поцелуи, нежная кожа, шелковистые волосы, чуткие пальцы, два разгоряченных тела…

Коллеги завидовали и даже не скрывали этого. Я ничего не говорила, отказавшись отвечать на вопросы, лишь загадочно улыбалась. Но все уверились, что у меня головокружительный роман с горячим парнем.

Ну, можно сказать и так. Мой эльф и правда горяч в постели.

Через пару недель такой безудержной ночной сексуальной жизни я столкнулась на том же самом месте, что и в первый раз, с цыганкой. Я ее не заметила, но она окликнула меня сама:

– Ай, пагади, дарагая! Нэ спэши!

Я медленно оглянулась и уставилась на шувани. Нестарая еще, привлекательная особенной такой, жгучей экзотической красотой. Очи черные, яркие, острые, умные. Но не злые.

– Вы, – констатировала я, подходя к ней. – Здравствуйте.

– Здравствуй, красавица. Узнала? – перестала она изображать акцент.

– Узнала. – Я чуть улыбнулась. – Вы за ним?

Цыганка подняла брови, и в омутах ее глаз мелькнуло удивление.

– Не отдашь?

– У меня его нет. Он… ушел. Может, вы его простите? Пожалуйста.

– О! – вот тут женщина явно озадачилась. – Ты просишь за него?

– Ну… Я не в курсе, чем именно он вас обидел. Но он раскаивается. Сказал, что был неправ, что виноват перед вами. И что наказание свое заслужил.

– Ай не врешь… – цокнула она. И это был не вопрос.

– Я надеялась, вдруг вы сумеете его совсем простить? Давайте будем считать, что он отмотал уже срок тюремного наказания? Что раскаялся и может отправиться на свободу?

– И даже не поинтересуешься, что натворил он?

– Ну… Мне ужасно любопытно, – смутилась я. – Но это явно что-то личное. Его и ваше. Я не стану спрашивать.

На нас уже оглядывались прохожие. Все же к цыганам все относятся настороженно, народ они ушлый, многих ду́рят. А тут мы стоим и беседуем у всех на виду.

– Тебе зачем за него просить? – тряхнула роскошной гривой женщина.

– Знаете… – Тут я задумалась. А правда, зачем? Ну, кроме простой человеческой симпатии и доброты. Подумала, и у меня округлились глаза. Уж самой себе-то можно не врать. Я медленно перевела взгляд на шувани и растерянно призналась: – А я в него, кажется, влюбилась. Обалдеть! Я люблю сказочного эльфа из другого мира! – И у меня вырвался истерический смешок.

– Любишь, говоришь? – прищурилась она.

Я еще подумала и признала факт:

– Да. Люблю. И это очень странно. Я не хотела новых чувств. К тому же мы живем в разных реальностях. Я не могу попасть к нему, он не может ко мне.

– Принимаю. Первое условие выполнено, – непонятно ответила цыганка. Взмахнула юбками, как в танце, тряхнула волосами, крутанулась на месте.

Я моргнула, а когда открыла глаза, ее уже не было.

– Бесовщина какая-то… – пробормотала я.