Счастье.

Будто мое тело подхватило течение и несет куда-то прочь от меня.

Я легонько касаюсь ее волос. Пропускаю между пальцев мягкие шелковистые пряди. Потом поднимаюсь и сажусь в кровати, она тоже садится и, смущаясь, краснеет от моего пристального взгляда, когда я как завороженный любуюсь ею. У нее большие яркие глаза. Пухлые розовые губы. Она безупречная, идеальная, здесь, в моих объятиях, прекрасная в своей наготе.

Я прижимаюсь лбом к изгибу ее плеча, губами слегка касаюсь ее кожи.

– Я люблю тебя, Элла, – шепчу я. – Я буду любить тебя до конца жизни. Я дарю тебе свое сердце. Пожалуйста, не возвращай его мне.

Она не говорит ничего целую вечность.

Наконец чуть шевелится, рукой касается моего лица.

– Аарон, – шепчет она, – посмотри на меня.

Я отрицательно машу головой.

– Аарон.

Я медленно поднимаю голову, смотрю ей в глаза, у нее милое и печальное лицо, полное любви. Я вновь любуюсь ею, внутри меня что-то смягчается, и только она собралась что-то сказать, как в комнате раздается затейливый звон.

Я застываю.

Элла хмурится. Оглядывается.

– Очень похоже на дверной звонок, – замечает она.

Жаль, но она права.

Я откидываюсь назад, хотя Элла так и сидит на моих коленях. Так хочется, чтобы закончилось это вторжение. Хочется вернуться к нашему разговору. Хочется воплотить свой план в жизнь и провести остаток ночи в кровати вместе с моей обнаженной безупречной невестой.

Опять звонок! Не сдерживаюсь и сквозь зубы произношу нечто неджентльменское.

Элла, удивленная, смеется.

– Ты что, ругаешься?

– Нет.

Третий звонок. Таращусь на потолок, пытаясь прояснить голову. Надо заставить себя подняться, одеться. Должно быть, тревога или еще…

Вдруг слышу:

– Эй… я вообще-то не хотел приходить, ясно? Действительно не хотел. Ненавижу быть засранцем. Но меня прислал Касл, потому что вы, ребята, пропускаете ужин. Уже поздно, и все немного беспокоятся, а вы даже не отвечаете на звонок, и… да откройте уже эту чертову дверь…

Не могу поверить своим ушам. Не могу поверить – опять он. Он, как всегда, ломает мне жизнь.

Убью его!

Вскакиваю, на ходу, спотыкаясь, натягиваю штаны и рывком, чуть не сорвав с петель, распахиваю дверь.

– Если никто не умер, не умирает и нас не атакуют, то исчезни, прежде чем я закончу говорить.

Кенджи, сощурив глаза, смотрит на меня, а потом протискивается в комнату. Я настолько возмущен его наглостью, что готов сию же секунду прибить на месте.

– Джей? – Он, входя в комнату, оглядывается. – Ты здесь?

Элла подтягивает простыню к самому подбородку.

– Привет, – улыбается она смущенно. – Что ты здесь делаешь?

– Эй, а будет здорово, если я по-прежнему буду звать тебя Джей? – говорит он. – Я знаю, твое имя Элла и все такое, но я всегда звал тебя Джей, знаешь, пусть так останется?

– Ты можешь звать меня Джей, – соглашается она. Потом хмурится: – Кенджи, что-то не так?

У меня вырывается яростный стон.

– Убирайся, – почти рычу на него. – Не знаю, зачем ты здесь, и знать не желаю. Мы хотим, чтобы нас не беспокоили. Никогда.

Элла посылает мне предостерегающий взгляд. И снова, игнорируя меня, обращается к Кенджи: