– Ничего общего, – прошептал я.

– Абсолютно.

– Она жива.

– Возможно, – подтвердила Шона и метнула взгляд в сторону кухни. – У нас тут выяснилось кое-что еще.

Она громко позвала Линду. Сестра появилась в дверном проеме и застыла. Она суетливо вытирала руки о фартук и казалась неожиданно маленькой и жалкой. Я удивленно смотрел на нее.

– Что еще? – спросил я.

Линда заговорила. Она рассказала о таинственных снимках, о том, как Элизабет пришла к ней ночью и попросила сфотографировать ее, как Линда была только рада сохранить в секрете нападение Брэндона Скоупа на мою жену… Сестра не оправдывалась и ничего не приукрашивала. Хотя, с другой стороны, что тут приукрашивать? Линда просто огорошила меня своей историей, все так же стоя в дверях и ожидая неминуемой расплаты. Я слушал, опустив голову и не глядя ей в лицо. На самом деле я тут же простил ее. У всех есть свои слабые места. У всех.

Мне захотелось обнять Линду и сказать, что все понимаю. Но я не смог, мне нужно было время. Когда она замолчала, я просто кивнул:

– Спасибо, что рассказала.

Линда поняла намек и снова ушла на кухню. Почти минуту мы с Шоной сидели молча.

– Бек?

– Отец Элизабет обманывал меня, – сказал я.

Она кивнула.

– Мне надо с ним поговорить.

– Он ничего не сказал тебе раньше. Где гарантия, что скажет сейчас?

Шона была права. Я рассеянно пощупал в кармане пистолет.

– Посмотрим.

Карлсон перехватил меня на лестничной площадке.

– Доктор Бек?

В это же самое время на другом конце города, в офисе окружного прокурора, проходила пресс-конференция. Репортеры скептически выслушали путаные объяснения Фейна, без конца придираясь к неточностям и накладкам в его рассказе. Это, собственно, и было целью Фейна: заморочить журналистам головы, внести как можно больше путаницы в их репортажи. В таких случаях путаница полезна. Она приводит к пространным разъяснениям, толкованиям, описаниям и другим «ниям», а публика этого не любит, публике подавай что покороче да поинтереснее.

Карлсон шагнул ко мне.

– Можно задать вам несколько вопросов?

– Не сейчас, – отрезал я.

– У вашего отца имелся пистолет, – сказал сыщик.

Его слова пригвоздили меня к полу.

– Что?

– Стивен Бек, ваш отец, купил «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра за несколько месяцев до своей смерти.

– И как это связано с обвинениями в мой адрес?

– Уверен, что оружие унаследовали вы. Я прав?

– Я не обязан с вами говорить.

Я нажал кнопку вызова лифта.

– Пистолет у нас, – сказал Карлсон.

Я, похолодев, повернулся.

– Он был в ячейке на имя Сары Гудхарт вместе с фотографиями.

Я не верил своим ушам.

– Почему вы не сказали мне этого раньше?

Карлсон криво улыбнулся.

– Ах да, я же был плохим парнем, – вспомнил я. Затем, снова повернувшись к лифту, добавил: – Не вижу связи.

– А мне кажется, видите.

Я снова надавил кнопку.

– Вы ходили к Питеру Флэннери, – продолжал Карлсон. – Спрашивали его об убийстве Брэндона Скоупа. Я хочу знать: почему?

Я нажал кнопку изо всех сил и не отпускал ее несколько секунд.

– Вы что, заблокировали лифт? – наконец догадался я.

– Да. Так почему вы навестили адвоката Флэннери?