Брайс впервые отведал спиртного и, бредя домой по крутому подъему, мимо Квинс-Парка, цепляясь за так же нетвердо державшегося на ногах Рикки, чувствовал, как внутри у него разгорается злость. Пошатываясь, они добрались до Фрешфилд-роуд, пересекли широкую улицу и взяли курс на скромный домик, где жил Брайс.

— Спасибо, — пробормотал он. — Спасибо за помощь, Рикки. Уж и не знаю… — В глазах помутилось, и ему пришлось остановиться. Рикки вдруг подался к нему и крепко прилепился губами к его губам.

— Эй! — Брайс оттолкнул приятеля.

Рикки не отступил и, зажав его лицо между ладонями, приник еще сильнее и даже стал проталкивать язык в рот. Собравшись с силами, Брайс врезал правым коленом ему между ног, а когда Хели отшатнулся, шагнул вперед и смачно залепил кулаком в нос. Брызнула кровь. Хели попятился и, споткнувшись, свалился на землю.

— И больше не пытайся, педик гребаный, — прохрипел Брайс и, оставив приятеля на тротуаре с расквашенным носом, вошел в дом и закрыл за собой дверь.

И тут же услышал запинающийся голос матери.

— Это ты? — Она едва ворочала языком.

— Угу…

— Где шлялся?

— Гулял.

— Ты пил? — В голосе прорезались обвинительные нотки.

— Мне шестнадцать.

— Был с женщинами?

— Нет.

— Ты мне так нужен. Иди к мамочке.

Брайс тяжело и неохотно поднялся по ступенькам, с каждым неверным шагом все сильнее ненавидя это, ненавидя себя и то, что будут говорить в школе, если только узнают обо всем. Он протащился по площадке, толкнул дверь в ее спальню и остановился у порога. Мать сидела в своей розовой постели, с сигаретой в губах и почти пустым стаканом виски в руке. Груди едва не вываливались из кружевной сорочки.

— Иди ко мне, малыш, — ухмыльнулась она.

— Я устал, мам.

— Иди и сделай приятное мамочке! Мамочке так нужно это сегодня. Иди сюда, малыш. — Она затянулась, выпустила дым через нос и раздавила сигарету в заполненном окурками блюдце, стоявшем у кровати. По телевизору шел фильм, какой-то боевик с крутыми парнями, из тех, что она смотрела без перерыва. — Давай, дорогой, доставь его мне.

Внезапно тлевшая внутри его злость полыхнула жарким пламенем, и что-то как будто взорвалось. Полными ненависти глазами он смотрел на мать, сжимая кулаки. Смотрел на ее викторианский столик красного дерева. На толпившиеся на столике флаконы с духами, баночки с косметикой, пузыречки, бутылочки и тюбики, баллончик с лаком для волос.

Лак для волос.

Алкогольная дымка вдруг рассеялась. Мысли прояснились. Он сунул в карман левую руку и достал платок.

— Иди к мамочке!

— Только высморкаюсь.

Он не стал сморкаться, но обернул платком правую руку.

Она нахмурилась:

— Что ты делаешь?

Споткнувшись о туалетный столик, он схватил баллончик правой рукой, сбил большим пальцем крышку и, метнувшись к матери, изо всей силы надавил на клапан и направил струю в лицо матери.

Она вытаращилась на него в полнейшем недоумении, но уже в следующую секунду, попав на тлеющую сигарету, спрей вспыхнул, превратившись в ревущую огненную струю. Мать вскрикнула, но он лишь еще сильнее вдавил клапан. Огонь перекинулся на волосы, и она снова вскрикнула и завертелась. Уже занялась сорочка и постельное белье, а Брайс все давил и давил на клапан. Ее лицо почернело, крики ослабли и сошли на хрип. Еще немного, и она упала. Невидящие глаза еще жили, два белых шарика вращались в потемневших глазницах, рот открывался и закрывался.