— Пить, должно быть, хочется? Пи-пи сделать? Ты же никогда не могла долго протянуть без сортира, так ведь, Рэд? Точнее — без удобств, как ты деликатно его называла? Вот и сейчас, могу поспорить, тебе хочется в удобства, да?

Он поднял с соседнего сиденья ее сотовый.

— Как бы мне хотелось включить его, Рэд, этот твой телефончик! Но пришлось вырубить, как и мой собственный, потому что по мобильным можно определить местоположение, даже когда не разговариваешь. И все-таки было бы интересно включить и посмотреть, кто тебя ищет. Мамочка и папочка, могу поспорить. Что бы она сказала, если бы увидела нас сейчас вместе, а? Счастливая парочка. Мы могли бы стать счастливой парочкой, мы оба знаем, если бы она поменьше совалась не в свое дело. Она не могла этого принять, так ведь? Не могла принять нас вместе. Ей же не давало покоя мое прошлое! Ну а кто не любит присочинить? Мы все немножко привираем — ты знаешь хоть одного политика, кто бы этого не делал? Вот и я чуть-чуть приврал, а она нас за это уничтожила. Ты же слышала все те сообщения, что сама мне присылала. Они шли от твоего сердца, Рэд. Ты ведь именно это и хотела сказать — то, что в них говорилось, правда? Потому что любила меня таким, какой я есть, а не того говнюка, каким я был когда-то? Если бы твоя мать это понимала, все бы теперь было иначе.

Он улыбнулся и посмотрел в зеркало, хотя и видел лишь отражавшуюся в них темноту.

— Мы уже почти приехали. Я вытащу кляп, развяжу тебе глаза, а там посмотрим, что ты сможешь сказать в свое оправдание. Я и сейчас думаю, что, может быть, следовало дать тебе еще один шанс — если бы ты пожелала им воспользоваться. Но ведь за все те нехорошие вещи, которые я делал в последнее время, меня явно по головке не погладят… И что тогда? Я окажусь в тюрьме, а ты где-то там будешь трахаться с новым парнем? Тяжелая дилемма, а, Рэд?

Он остановил фургон возле каких-то построек, выскочил, не заглушая мотор, из машины и настежь распахнул двойные ворота старого зернохранилища позади мастерской, после чего заехал туда и выключил огни и двигатель. Потом открыл дверцу. Разогревшийся двигатель шумно загудел в тишине. В амбаре было холодно и пахло старой соломой, а теперь еще и выхлопными газами минивэна.

Брайс повернул голову и посмотрел на пленницу в слабом свете потолочной лампы.

— Ох, Рэд, а ведь все могло быть по-другому, да? Уж точно не так. Мне очень жаль, честно. Это не то, что я планировал для тебя всегда, с нашего первого свидания. Не то. Никто из нас не хотел такого конца, так ведь?

Рэд не шевелилась.

— Рэд? — Он не на шутку встревожился. — Рэд? Рэд?

Он подбежал к задним дверцам фургона, открыл их и забрался внутрь.

— Рэд?

Она лежала неподвижно. Как труп.

Понедельник, 4 ноября

— Ну, как там мой враг? — спрашивала, бывало, мать Роя Грейса, глядя на часы, висевшие на стене их кухни.

Время всегда, до самого последнего дня, было для нее врагом и в конечном счете истекло в раковом отделении Королевской Суссекской окружной больницы. Время — враг каждого, подумал он, в очередной раз бросая взгляд на часы. Без четверти семь вечера. Расследование вступило в стадию «быстрого времени», когда на счету каждая секунда. Если Рэд Уэствуд похищена в Тонгдин-Лодж неким загадочным Эндрю Остином, это произошло вскоре после полудня. Больше шести часов назад.