– Но город будет цел, – успокоил его Засядько. – А потом, когда наши государи замирятся, эту крепость наверняка отдадут Турции обратно. Целехонькой!

Ахмед-паша велел одному из помощников:

– Иди к воротам. Сейчас войдут гяуры, помогут гасить пожары. Проследи, чтобы горячие головы не вступили в бой. На то воля Аллаха, что проиграли сражение. Но войну мы выиграем!

Быховский зароптал, война турками уже проиграна, но Засядько понимал, о какой войне говорит мудрый Ахмед-паша. Молодая и сильная вера ислама находит себе верных воинов даже среди славян. Только такие победы можно считать настоящими.

– А теперь можно поговорить об условиях и порядке сдачи крепости, – начал Засядько и осекся. Среди толпы бегущего из дворца народа мелькали мундиры высших офицеров британской армии, бежали военные советники, приехавшие из Парижа. Засядько не обращал на них внимания, все знакомо по Браилову, но один из турецких офицеров привлек внимание. С ним было пятеро солдат, что несли огромные тюки, грузили на телеги сундуки, бросали охапками шитые золотом ризы священников. Офицер вскочил на облучок, стегнул коней.

– Достопочтенный Ахмед-паша, – сказал он быстро, – условия обговорите с моим полковником, а я… у меня неотложное дело… Простите великодушно!

Он спрыгнул с крыльца и побежал вслед за телегами. Быховский побледнел. Ахмед-паша должен вспылить, это оскорбление для главнокомандующего – вот так неуважительно препоручить важное дело своему подчиненному, но Ахмед-паша неожиданно усмехнулся:

– Отважный Засядь! Как жаль, что он еще не воин истинной веры. Такая горячая кровь, такая гордость…

– Я приношу искреннейшие извинения, – начал было Быховский неуклюже, но Ахмед-паша оборвал властным жестом:

– Не надо. Я все понимаю.

Быховский признался:

– Честно говоря, я – нет. Он всегда был непредсказуемым.

– Он увидел Василева, – объяснил Ахмед-паша.

– Кто это? – насторожился Быховский, глаза были все еще непонимающие.

– Мой советник. Мне его не жаль. Крепость пала, значит, он тоже виноват.

Быховский пробормотал:

– Но я все равно не понимаю…

– Василев, – объяснил Ахмед-паша с грустной усмешкой в глазах, – нанимал людей и платил им много… очень много!.. чтобы те убили Засядь. Не в бою, а так… даже в спину, если будет случай. Я знал об этом… Поговаривают, что им однажды удалось его захватить. Но отважный гяур ускользнул, оставив трупы и забрызгав землю кровью на десятки шагов. Так что это их личное дело, я не вмешиваюсь.

Быховский сказал с тревогой:

– Я бы вмешался… но боюсь, что он с меня сорвет голову и скажет, что я такой и был. У особенных людей и дороги особенные! Лучше вернемся к условиям передачи крепости.

Засядько погнался было за подводами, но там, словно чуяли опасность, настегивали лошадей изо всех сил. Запыхавшись, он увидел возле одного дома оседланных коней, подбежал, быстро отвязал повод от коновязи.

Сзади возмущенно закричали, но он взметнулся в седло, конь встал на дыбы, дико заржал и с места пошел в галоп. Грохот копыт перекрыл треск горящих стен. Конь пронесся вдоль улицы, закидывая набок ноги, вывернул за угол, и там Засядько увидел две убегающие подводы. В едином потоке двигались конные, бежали мирные жители, опасаясь разбоев победителей, отступающие турецкие солдаты тащили на себе награбленное, Засядько с трудом прокладывал дорогу, медленно настигая подводы.