И вот она идет. Взгляд ее пылающ. Руки ниже колен. Она ничего не помнит.

И я тут такой сижу. Какой-то такой уже заранее несчастный, что просто не хочешь, а долбанешь тяжелой папкой меню по темечку.

Рассмотрел купленную школьную форму неожиданного для меня образца.

Представил в ней и Георгия Джоновича, и Вавилония Джоновича, и прочих Джоновичей, число которых после летнего отдыха устанавливает конная полиция.

Школьная форма эта прекрасна. Не хватает только орхидеи в петлице, котелка, свернутой «Таймс» и двух индусов-камердинеров: Ага-хана и Сукрамбхати. Сукно аглицкой фабрикации. Цвет – уверенно банковский. Гарнитура фантастическая: переплетения змей каких-то на пуговицах. Учиться в такой форме совершенно невозможно. В такой форме возможно только принимать решения об аннексии Трансвааля. И под шампанское рассуждать о котировках «Де Бирс» среди дубовых панелей, модерна, пальм и красивых германских агентов.

Я в своей школьной форме полноценно жил. Она была окопной правдой. По ней все читалось: когда, с кем, гудрон, забор, отчего, кому и известь. Выходишь в форме со стройки, валяешься в снегу, все нипочем. Со второго дня как задница начинала лосниться, так и лоснилась ярко и свято весь учебный год. В этой новой форме – только чинные прогулки по тротуарам на манер старой девы и жеманные темы про вздорожание куртизанок из одиннадцатого.

Чудовищно.

Мой старший сын Георгий Джонович решил отпустить бороду.

В принципе, этой фразой можно и ограничиться. Но чувства, заставшие меня врасплох, настолько сильны, что ограничиться одной фразой или даже криком не выйдет.

Еще вчера сын пах молоком и теплом мокрых пеленок, был кудряв, лепетал «папа» и показывал на картинке пальцем козлика и ежика, а уже сегодня с бородищей чуть не до пояса и ладонями, в которых моя голова может спрятаться без малейшего остатка. Это заставляет вздыхать.

Вообразите себе мое поселковое утро. Я в расслабленной неге шевелю пальцами ног в бассейне, поедая ледяную черешню. Мысли эдакие туда и неспешно сюда. Поливальная машина уютно шуршит. На туго натянутую колючую проволоку поверх забора села стайка скворцов, электричество им не страшно. Хотя, по идее… Короче, хорошо.

И тут происходит явление. Фигура вырисовывается в капюшоне. Высокая. Из капюшона торчит рыжая борода. Я чуть было балласт не продул, как подводная лодка, уходя на погружение в бассейне. Я бы на дне затаился, но халат помешал. Собирая с поверхности воды полы халата, обреченно смотрел на приближающуюся беду. Вот, думаю, смертельный номер и закончился, собирайте с тел номерки на пальто. Так в бассейне и останусь.

А в некрологе скажут: «Помер от явившегося утром духа литератора Ф. М. Достоевского. Прощание с покойным произойдет в легкой непринужденной обстановке загородного дома. Дресс-код мероприятия – смарт-кэжуэл в морской тематике. Пришедшим проститься будут предложены напитки и легкие закуски, любезно предоставленные безутешным рестораном «Мизандари» (ул. Садовая, 280, вход со стороны ул. Самарской, шашлыки-мчади, гоми, сациви, «Скушай что-то у Ашота!», ресторан «Мизандари» – уголок жаркой Грузии в Самаре). Траурное мероприятие будет сопровождать оркестр джазовой музыки Ефима Когана. После возвращения с кладбища состоится лотерея-аллегри с призами и танцами. Скорбим вместе с вами. Агентство «Праздник».