— Эта, бля… ты бля… пшел отсюда, пендос говнячий, — шепеляво пробубнил бомж, вращая зрачками, очевидно, полагая, что одним своим видом наводит на собеседника животный страх. — Это мое… моя…

Рост развернулся и отошел на пару шагов, но бомж оказался настырным. Все так же враскорячку он поковылял за Ростом.

— Эта… бля, куда? Отдай, — бубнил бомж, семеня рядом. Он схватил Роста за рукав куртки и потянул к себе, будто собираясь сообщить ему важную новость. Рост брезгливо вырвался.

— Пошел на хер, — тихо сказал он, поглядывая в сторону казино. Но бомж не унимался, более того, теперь схватился за сумку Роста. На них стали обращать внимание прохожие.

— Отдавай. Тебя тут не было, пендос, — продолжал гундосить он, оттопыривая нижнюю губу, отчего стал на мгновение похож на бульдога. — Тут я. Мое, бля. Пендос говнячий.

Надо же, Рост никогда раньше даже не слышал о таком ругательстве. Интересно, эта ходячая параша хоть догадывается о том, что сама благоухает, как сортир в пионерском лагере? Рост наклонился к бомжу и, преодолевая дичайшую вонь, прошептал:

— Если ты, кусок говна, не свалишь отсюда, я смешаю тебя с тем, что у тебя в штанах, ясно?

Рот бомжа беззвучно открылся, но захлопнулся, так ничего и не сказав. Он торопливо убрал чумазую руку от сумки и по-паучьи заковылял прочь. Рост подождал, пока бомж скроется из виду, и лишь после этого пошел к «Баклану». Холодало.

В этот раз ему не повезло, Квадрат так и не появился. «Макдоналдс» уже давно не работал, и Росту пришлось переодеваться в кустах аллеи, иначе ни один частник не подобрал бы его в таком тряпье.

Оставалось два дня.

Когда он вернулся на свалку и подошел к уже ставшему ему родным дому, он подумал, что у него галлюцинации. Жгут сидел в той же позе, в какой находился еще утром, разве что еще больше сгорбился и съехал вниз, прямо на холодную землю. Больше возле костра никого не было.

— Жгут, — позвал Рост, но тот даже не поднял головы. Рост с опаской приблизился к зэку. Он что, умер?

Зрачки Жгута закатились, оставив белки неестественно белого цвета. Изо рта тянулись струйки, и Рост вначале решил, что это слюна, но быстро убедился в обратном — струйка была какого-то коричневого цвета, и точно такая же показалась из ноздри.

«Это больше похоже на слизь», — подумал Рост. Он тронул за плечо Жгута, и тот убрал руки. Рост присел над телом.

Сзади послышалась возня, и возле Роста очутился Витек.

— Чего это с ним, а, Геныч? — спросил бомж. В голосе сквозил страх.

— Я почем знаю? — ответил Рост. Он осторожно раздвинул руки Жгута в стороны и приподнял края засаленной рубашки. Витек испуганно охнул и дернулся назад, не сводя глаз с увиденного. Рост молча дотронулся до живота зэка.

Брюхо Жгута стало похоже на тугой барабан и выпирало, как у женщины на седьмом месяце беременности. Но даже не это поразило мужчин. Живот зэка был не просто большим, какой бывает у толстяков, он бугрился, в него словно зашили мешок с теннисными мячиками.

— Геныч, что это? — шепотом спросил Витек, с ужасом глядя на Жгута. — Он что, рожать собрался?

— Понятия не имею, — так же тихо ответил Рост.