Все эксперты сошлись лишь в одном – они в глубоком тупике, и не представляют, как такое вообще возможно.

Чудесно, что тут ещё скажешь.

В какой-то момент я поймал себя на мысли, что продолжаю тупо пялиться в пустое пространство, где совсем недавно в воздухе висел рабочий экран. Увы, но время, отпущенное на ознакомление, истекло. И продлить его можно было лишь одним способом – вернуться к роли послушного пушечного мяса. Вряд ли в серьёзной охранной организации так высоко оценили мои скромные возможности. Мишель как раз обмолвилась, что они потеряли немало агентов – вот и затыкают кадровые дыры, как могут. Наверняка и «булаты» согласились на авантюру с размороженными не просто так.

С другой стороны – выбора у меня особо и нет. А там, глядишь, получится зацепить какую-то ниточку.

Додумывал это всё я уже лёжа на матрасе, а в следующее мгновение меня разбудил настырный перезвон, раздававшийся в апартаментах. На ощупь нашарил коммуникатор, но он, как и положено умному прибору, который не хочет быть разбитым об стену, оказался на беззвучном режиме. Тихонько завибрировал под пальцами и тут же затих.

Гадство. Кто ж так жить не хочет?

Едва я продрал глаза, как увидел такую же сонную Эльвиру, запахивающую халатик. Отчаянно зевая, девушка направилась ко входной двери, на ходу поправляя всклокоченные золотисто-рыжие волосы. И судя по примятой второй подушке, что обнаружилась на матрасе рядом с моей, я ночевал явно не один. Ипатьевский монастырь…

Стоило повернуть голову, как глаза тут же зацепились за несколько пустых бутылок вина, стоящих прямо на полу в окружении этикеток от еды и прочего мусора. Ах да, и ещё свечи, до полноты картины. Тоже на дорогом паркете и на барной стойке, несколько. Прям романтическая идиллия какая-то.

Хорошо, что я не пил ни капли, иначе от такой картины точно бы поседел окончательно. Кстати да – упущение. Схватив ближайшую бутылку, я вылил остатки выдохшегося напитка в себя, чтобы не смущать отсутствием амбре дорогих гостей в форме. Те уже топтались на пороге, окружённые порхающими бабочками.

Их оказалось всего двое – молодой участковый, бросавший на юную хозяйку весьма недвусмысленные взгляды, и внушительного вида широкоплечий опер с тёмными от густой щетины щеками и подбородком, резко контрастирующими с бледной кожей. Был у меня один сослуживец с подобным типом волос – скоблил щетину два раза в день, и всё равно выглядел, будто с позавчерашнего дня к бритве не прикасался. А лысеть наоборот, начал рано – уже в двадцать три. Опер густой шевелюрой тоже похвастаться не мог, поэтому стригся очень коротко.

Эльвира, пригласила их внутрь, и представители закона устроились на стульях рядом с обеденной зоной. Я принялся наскоро одеваться дрожащими руками, всей кожей ощущая на себе неодобрительные взгляды. Давненько себя так паршиво не чувствовал.

Полицейские не стали откладывать цель своего визита в долгий ящик и «ошарашили» сиротку тяжёлой новостью. Та к счастью, выдавливать из себя фальшивые эмоции не стала, а вполне правдоподобно захлопала глазами. Лишь после того, как опер повторил, что с её матерью случилась трагедия, она «въехала» и принялась непонимающе озираться, будто пытаясь переварить сказанное. Больше оставаться в стороне было нельзя – я подошёл и обнял её, вроде как утешая.