Почему директор охладел к расследованию и, как теперь выяснилось, к самой Тине? Фотография из машины Торопова ни при чём: на неё Мальцев уже смотрел равнодушно. Узнал о магистре и потому в печали опустил руки? Мол, пусть любовник за тебя мстит и мавзолеи строит? Очень похоже, если честно, однако мне казалось, что директор поступил бы в этом случае как-нибудь иначе. Сильнее, что ли… Или неожиданнее…

— Ты в курсе, что за тобой перестали следить? — напоследок спросил Байконурыч.

— Уверен?

— Иначе промолчал бы.

— Тогда не в курсе.

— Иногда это хороший признак, а иногда — очень плохой, — обнадежил меня мой проницательный друг. — Бывай.

— Увидимся.

Как только Байконурыч вышел из кафе, у меня зазвонил телефон — Мира. Я не разговаривал с ней с тех пор, как мы расстались в студии Шарге, и пропустил звонок сейчас: в соседнем ресторане — три дома вверх по улице — изнывала в ожидании первого свидания со мной белокурая подруга Тины, и я решил не тратить времени на необязательный разговор.

Потом, красавица, потом…

Я в пять минут добрался до ресторана, ещё с улицы, через витрину, увидел женщину — фотографию Торопов сделал настолько недавно, что Джина даже причёску не поменяла, — уселся за её столик и обаятельно улыбнулся:

— Добрый вечер, госпожа Разбегаева.

Помните, я говорил, что умею чертовски обаятельно улыбаться? На этот раз сработало, потому что женщина улыбнулась в ответ и тут же предложила:

— Можно просто Джина.

В девичестве, надо полагать, Евгения.

«Настоящая» подруга Мальцевой оказалась натуральной платиновой блондинкой лет тридцати на вид, пребывающей в великолепной форме. Не побоюсь этого слова — в великолепной форме. Женщиной она была некрупной, зато потрясающе округлой в самых нужных местах, и летнее платье подчёркивало эти самые места с непринуждённой элегантностью.

— Меня зовут Юрий Федра.

— Вы представлялись по телефону.

— Мне приятно представиться снова.

— Вы милы, — светски произнесла Разбегаева и пригубила коктейль из стоящего перед ней бокала.

«Кровавая Мэри», если вам интересно, довольно тяжёлая штука для середины дня.

— Нет, я частный детектив.

— Расследуете смерть Тины?

— Вы догадливы.

— Догадываются дети в первом классе, а меня учили делать выводы. — Джина вытащила из пачки тонкую сигарету, раскурила её от зажигалки, которую я ей поднёс, и прохладно продолжила: — У меня нет мужа, который мог вас нанять, чтобы следить за мной. Я не совершала противоправных действий и даже с соседями по лестничной клетке дружу.

— Скучно живете.

— Безопасно.

— Для вас это важно?

А она напугана.

Голос не срывается, глаза не бегают, капли пота на прекрасном выпуклом лбу не появляются, тонкие пальчики не дрожат, но поверьте мне на слово — Джина была чертовски сильно напугана. Ещё в телефонном разговоре я понял, что Разбегаева не ждала моего звонка, но тогда страха не почувствовал. А теперь ощутил в полной мере. Не зря же она взялась за водку?

Джина затушила сигарету и осведомилась:

— Зачем вы ко мне пришли?

— Произошла забавная история, — максимально легко, словно анекдот рассказывал, объяснил я. — Вас называют близкой подругой Тины, а директор Мальцев ничего о вас не слышал. Как так получилось?