Высунув ствол, я выпустил остаток диска, а рядом шлепнулась граната-колотушка. Легко и смело перехватывают киношные герои брошенные гранаты и, как жонглеры, посылают их обратно. Только смертельно рискованная это игра. Мало кто решается жонглировать смертью. Мы, двое-трое, успели отпрыгнуть и упасть, а зазевавшийся боец угодил под разрыв вместе с раненым Никитой.

Смотреть на изорванные тела было некогда. Лихорадочно выдергивали кольца, бросали гранаты за поворот. Там стоял сплошной треск Рюха — пулеметчик, встав на бруствер, бил из «Дегтярева» вдоль траншеи, догоняя тех, кто сумел увернуться от наших гранат. Я наклонился над Никитой Пинчуком. Пули в упор смертельно ранили его, а граната добила, прекратив мучения. Второй боец был тяжело ранен, и его торопливо перевязывали.

Бежали дальше. Тело убитого немца продавилось под сапогом с екающим мертвым выдохом. Вжавшись в глубину пулеметного гнезда, ефрейтор в куртке с треугольной эмблемой на рукаве разворачивал на громоздких салазках-треноге старый кайзеровский пулемет МГ-08. Успел бы развернуть — конец нам! Но Завада застрелил его из винтовки.

Немцев из траншеи выбили. Стреляли вслед из всех стволов, но открыли огонь легкие пушки на запасной линии обороны, и мы попрятались за бруствер. Выручили наши ЗИС-3, более мощные, не жалевшие снарядов. Под их прикрытием взяли и вторую линию траншей, но здесь застопорились.

Период с мая по июль оказался сравнительно тихий. Запомнились лишь одна-две бомбежки мелкими группами «юнкерсов», минометные обстрелы… и вши. Избавиться от этой гадости было просто невозможно, несмотря на прожарку одежды и более-менее регулярные бани.

В июле началась Курская битва. Мы стояли во втором эшелоне и начали наступление в двадцатых числах июля. То, что это не просто тактическая операция, мы убедились уже в первые дни. Шли через траншеи, перепаханные тяжелыми снарядами и авиабомбами.

Порой видишь, лежат с десяток немцев, вроде без пулевых или осколочных ран. Тронешь тело, а оно — как мешок с костями. Подобное бывает, когда человек с большой высоты упадет. Такой сильной взрывная волна от наших тяжелых снарядов была, что отбивала все внутренности.

Проходили мимо сгоревших танков, немецких и наших. Видел знаменитые «тигры». Ничего не скажешь, машина мощная, но было их немного. Больше разговоров. Наши часто принимали за «тигры» новые модифицированные Т-4, с длинноствольной пушкой. У этих танков и бронирование до 100 миллиметров доходило, и размеры были немногим меньше. «Тигры» выделялись шириной (почти 4 метра) и пятиметровой 88-миллиметровой пушкой.

Над степью и перелесками висела сплошная гарь. Подбитые и сгоревшие танки стояли порой кучами по 20-30 штук. И вокруг бьющий в нос тошнотворный запах быстро разлагающихся тел. Тогда было не до похорон, лежали и наши, и немецкие танкисты. Некоторых еще опознать можно было, а от других одни головешки остались.

Мы наступали на левом фланге Воронежского фронта. Сильный бой завязался возле города Гадяч. В тот период мы шли совместно с танковым батальоном. Поддерживали нас штурмовики Ил-2. Немцы хорошо понимали, что мы вышли напрямую. Впереди Днепр. Нас старались измотать встречными боями.