Уже шла молитва об оглашенных, когда отворилась дверь и в храм, понурив головы, вошли две горевестницы, и все стоявшие в храме поняли, что новость подтвердилась. Единый горький вздох пролетел по храму. Вестницы подошли к игуменье, с двух сторон наклонились к ней и что-то сказали. Игуменья перекрестилась, опустила низко голову да так и осталась.

Дженни все поняла, но не заплакала. Почему-то в голове была только одна мысль: как же сестры на клиросе будут петь Херувимскую? Регент мать Евфросинья стояла бледная, закрыв глаза, а певчие не могли сдержать слез. — И-и-же хе-е-руви-и-и-мы…

Хор запел после длинной паузы, но все-таки запел. Пели с перехваченным горлом, пели сквозь слезы, но пели — литургия должна была продолжаться.

Под пение Херувимской Дженни плакала и думала: "Учитель, дорогой учитель! Как ужасна судьба того, кто тебя убил! Я знаю, что с тобой все хорошо: ты к нам от Господа пришел и к Нему ты снова ушел. Ты исполнил свою миссию на земле, ты уже со святыми и херувимами. Но неужели я-то тебя так больше и не увижу? Ты был так близко от меня, а я трусила и боялась пойти на твою проповедь… Прости меня, учитель мой!".

К самому выносу чаши в храм вошла Мира. По ее лицу Дженни поняла, что подруга тоже уже все знает и, может быть, знает даже больше других. Так и оказалось. После службы матушка собрала всех в трапезной, и Мира рассказала, как все происходило.

Поздно вечером, когда Илия и Энох, закончив проповедь, присели отдохнуть, а слушатели начали расходиться, на площади вдруг появился Лжемессия в сопровождении большого отряда своих гвардейцев. Задержавшиеся на площади христиане надеялись, что пророки сейчас прямо на их глазах испепелят Антихриста, но случилось совсем другое. Мира спряталась в дверях храма и оттуда все видела.

Пророки, до того сидевшие у стены, встали и спокойно ждали, что им скажет Антихрист.

— Уходите! — крикнул он пророкам, остановившись напротив храма.

— Это ты уходи, — сказал ему спокойно Илия. — Твое время уже подошло к концу.

— Лжешь! — закричал Антихрист. — Это ты сейчас умрешь, а я бессмертен!

— Все мы бессмертны. Но если бы ты знал, как ужасно твое бессмертие и что ожидает тебя в вечности, ты бы сейчас каялся со скрежетом зубовным и слезами кровавыми, — сказал Энох.

Антихрист на это ничего не ответил и дал знак гвардейцам отступить в сторону. За ними открылся проход в черную улицу. По ней, со скрежетом задевая боками о стены домов, к площади полз гигантский змей с разверстой пастью, из которой двумя кривыми саблями торчали огромные желтые клыки. Змей приблизился к пророкам, поднялся над ними и нанес каждому по удару в грудь. Илия и Энох упали, и одежды их сразу же окрасились кровью. Змей развернулся на площади, давя гвардейцев и христиан, и уполз в темноту той же улицы.

Стоя в тени приоткрытой храмовой двери, Мира видела, как на площадь выехал грузовой мобиль. С него скинули балки и доски. Это оказался разборный помост, которым Месс пользовался во время своих выступлений перед планетянами. На другом мобиле подъехали солдаты и начали его собирать. Через час помост был готов, и на него гвардейцы бросили тела мертвых пророков. Вокруг была поставлена стража.