– Я ехал впереди, но у самых городских ворот они меня нагнали. Я задержался, поглядел, куда направились. Остановились перекусить в «Железном вепре».

– Там остались?

– Я не стал дожидаться, господин. – Будто чувствуя, что кошель могут отнять в любой момент, сутулый сунул его за пазуху, отмахнулся от несуществующей мухи и заговорил снова: – Спешил к тебе, господин, чтоб скорее весть донести. Не знаю, как этот мальчишка разыскал его раньше.

– Ладно, иди. – Рхелец показал гонцу спину и дождался, пока за тем закроется дверь.

Оставшись один, вышел через арочный проем в своих покоях, преодолел коридор и оказался на балконе. Гранитная платформа выходила далеко вперед, окруженная коваными решетками, наглухо вставленными в каменный круг балкона. Фарилисса говаривала, что здесь у него персональная клетка. Шиалистан не разделял ее мнения. На его вкус, балкон походил на тюремные камеры Рхеля – холодно, студено от ветров с трех сторон света. Но, как ни странно, именно здесь Шиалистану думалось лучше всего, будто голова, подстегнутая гнетом камня и ветра, начинала работать вдвое быстрее.

Чуть больше десяти дней назад он получил весть из Рхеля, которая одним махом нарушила его планы. С одной стороны, в ней не было ровным счетом ничего нового – то, что Фарилисса родила свою крысенышку не от императора-полудурка, Шиалистан знал давно. И тогда это известие пришлось кстати: регентствующая королева, так лихо отлучившая рхельца от трона, на котором тот уже чуть ли не сидел, неприятно удивилась, когда Шиалистан заявился в ее покои. Он не любил тянуть время и играть, особенно в те моменты, когда счет шел на дни. Бывшему регенту хватило получаса, чтоб показать зарвавшейся бабенке, кому она перешла дорогу. Дасирийская шлюха заламывала руки, шипела, брызгала слюной, но Шиалистан стоял на своем – либо он тотчас пойдет в Храм всех богов и пред светлые лики святых изваяний раскроет ее обман, либо Фарилисса соглашается на их с Нинэвель скорый брак. При этом, сказал Шиалистан, он не станет отлучать ее от дел. Конечно, получив корону и императорское кольцо с печатью, он по праву станет императором, но отсылать от двора мать своей малолетней жены ему без надобности; рхелец посулил ей место в совете и пожизненное содержание. Шиалистан так или иначе не собирался упускать ее из виду, помня, что змею лучше крепче держать за шею, а не пускать обратно в траву и гадать – не вздумает ли гадина укусить снова. Но регентствующая императрица на радостях, что ее обман останется тайной, а она сохранит и голову и насиженное место при дворе, не разглядела подвоха в щедрости будущего зятя.

Уже на следующий день под громкий звон колокола над Храмом все богов Шиалистан объявил, что испросил согласия на брак с Нинэвель и, получив его, клянется перед богами быть верным мужем и справедливым правителем. А чтоб подтвердить свои благие намерения, объявил о празднестве для всего народа. Люди ликовали, мраморные изваяния Троих глядели с укором. Шиалистан никогда не был набожным, редко чтил богов молитвами и ходил с подношениями лишь по большим праздникам. Но здесь, в Дасирии, народ почитал веру больше всего, и рхельцу пришлось перенять традиции. «Хочешь править нами – стань одним из нас», – любил говорить его дед, чистокровный дасириец Леат из рода Димаар, отец невинно убитой красавицы Бренны, первой жены Тирпалиаса Сумасшедшего. Леат и весь его древний род с целой кучей родни так и не смогли простить ее смерти. Смерти бессмысленной и жестокой. Потому, стоило Шиалистану вернуться из Рхеля, где он воспитывался под присмотром дяди, весь род Дамаар тут же вступил с ним в сговор. Шиалистан знал, что такое кровная месть, и поэтому охотно принял распростертые объятия дасирийской родни. И даже почти простил им долгие годы отречения.