Но большевикам это впрок не пошло. Когда принимали решение о коллективизации, то её детали разработали умники из Москвы. В результате, и поэтому тоже, коллективизация прошла с большим скрипом.

Ну, а уродство перестройки противно и вспоминать.

Какой вывод надо сделать?

Если вы решили облагодетельствовать жизнь и работу людей, то уберите сначала с информационного поля всех этих московских интеллигентствующих засранцев, которые немедленно выскочат со своим дебильным профессорским умствованием, и узнайте, как улучшить жизнь и работу людей непосредственно у тех, кто живёт, и кто работает.

Итак, дворяне изначально были нужны, как защитники России, но став паразитами, быстро выродились в класс паразитов, называющих себя «интеллигентами». И вот эта интеллигенция, скрывая свой паразитизм, начала активно прославлять себя, причём прославляя и наиболее гадких своих представителей с тем, чтобы люди не распространили подлость этих мерзавцев на всё паразитическое сословие.

По той же причине подобное прославление было принято и в военной среде. Особенно в военной среде.

Давайте рассмотрим конкретный пример.

Эта глава получится очень большой, но дело в том, что я покушаюсь на славу человека, имя которого «отлито в граните» величайших отечественных полководцев (в СССР был даже создан полководческий орден его имени), хотя современные ему москвичи его ненавидели и презирали. Мало этого, я покушаюсь не на его общечеловеческую мораль, а именно на полководческую немощность — на то, за что его как бы и ценят. Речь идёт о фельдмаршале Михаиле Кутузове.

Прочёл воспоминания генерала Ермолова, в которых высказан определённый скепсис как относительно необходимости сдачи Москвы французам в 1812 году, так и относительно полководческой деятельности самого Кутузова. Скепсис Ермолова показался мне убедительным, почему я и имел неосторожность высказаться по этому поводу в дискуссии у себя на сайте.

А дальше, ввиду необходимости отвечать на вопросы, я начал знакомиться с этой темой и пришёл к выводу, что события той двухвековой давности войны тоже являются неплохой иллюстрацией как к вопросу о роли военного сословия России в войнах, так и к вопросу замены истории пропагандой.

Поскольку на эти размышления меня подвиг Ермолов, то ещё раз упомяну о том, как надо пользоваться мемуарами. Немцы, по-моему, говорят, что нигде так не врут, как на охоте и войне. Это действительно так. И тем не менее мемуары являются важным источником фактов. Просто нужно смотреть, что именно в мемуарах можно считать фактом.

Во-первых, как и в любом ином случае, необходимо образно представлять описываемые события — прожить их в уме. Тогда, как только появится ложь, у вас в уме картинка событий прервётся: вы не сможете себе её представить и засомневаетесь — а так ли всё было? В таком случае надо пытаться подтвердить или опровергнуть этот факт из других источников.

Во-вторых, надо смотреть на отношения самого мемуариста к описываемым им событиям — насколько они его прославляют или унижают, насколько он заинтересован именно в таком описании? Если он заинтересован, то надо искать и другие источники, поскольку это может быть и просто ложь, а чаще всего тенденциозное (далеко не полное) изложение факта.