Кроме того, нам хотелось поразмыслить над тем, что несет с собой массовая культура, скажем, музыка западных групп, для людей, переставших ощущать свои корни. Я неничего не имею против рок-музыки – все дело в том, как ее воспринимать. Для Европы, Америки это – естественное порождение. Там люди уже наелись благами жизни, они могут позволить себе (как это было с хиппи) ненадолго взбунтоваться против городской цивилизации, ее бренных ценностей или условностей. Но когда увлечение всем тем же идет лишь от подражания внешней форме, корковому слою явления, обессмысливается то реальное содержание, которое за этим стоит. И совсем не безобидно то, что люди, забывая о собственной культуре, собственных корнях, воспринимают «Led Zeppelin» или «Deep Purple», «Boney М» или «ABBA», «EMINEM» или «Linkin Park» (смотря о каком десятилетии мы говорим) как вершинные достижения мировой цивилизации.

Нам хотелось задуматься о нашей собственной жизни, посмотреть на нее с иронией и в чем-то даже с сарказмом.

Попадая в непривычную для себя среду и пытаясь поправить то, что кажется ей неправильным, наша героиня на деле не поправляет, а рушит – не намеренно, не по умыслу, а, напротив, от желания сделать людям добро. Но в этом ее разрушении – огромная сила созидания, проявляющаяся в том хотя бы, что люди встают перед необходимостью прервать автоматизм своего бега, задуматься, попытаться оглянуться, посмотреть на себя и на мир со стороны. И в этой попытке по-новому увидеть и оценить себя и заключался для нас тот необходимый катарсис, без которого я вообще не мыслю финалов своих картин.

Нонна Мордюкова в фильме «Родня»

Эту главную тему мы прослеживаем на примере разных героев: бывшего мужа нашей героини – Вовчика, их дочери Нины, мужа Нины – Стасика.

Вовчик, которого играет Иван Бортник, – человек, вырванный из села, глотнувший городского воздуха, но так и не нашедший близкого себе дела, которое могло бы сделать органичным его существование на заасфальтированной почве. Он – человек без корней, хуже того – просто спившийся человек.

Нина – тоже человек, потерявший свои корни: от одного берега она оторвалась, к другому не пристала. Городскую жизнь она приняла как жизнь настоящую, и все наносное, мишурное, уродливое, что есть в ней, тоже приняла безоговорочно – как единственно правильное и разумное.

Это и саму ее искалечило как личность. А Стасик (я рад был снова встретиться с играющим эту роль Юрием Богатыревым) – изначально человек городской. В этой атмосфере он чувствует себя легко и привычно. Плохо только, что сам он личность достаточно ординарная, не умеет и не ощущает необходимости взглянуть на себя со стороны.

Снимать «Родню» было трудно еще и потому, что для нас это была первая картина на современном материале. Дело в том, что он в сознании зрителя уже оброс огромным количеством киноштампов, довлеющих над восприятием. То есть существует реальная жизнь, с которой зритель повседневно встречается, и некая киножизнь, псевдожизнь, в которой все выглядит иначе, по-особому. Герои живут в небывалых квартирах, носят новые, с иголочки, отутюженные костюмы, каких никогда и не бывало на советских магазинных прилавках, перед ними с легкостью открываются возможности, в действительной жизни совершенно нереальные.