– Безобразие! – возмутилась я. – Позвоню в агентство, расскажу, как вы обманываете съемщиков!

– Мужики! – крикнул Николай.

Из кухни молча выдвинулись два тумбоподобных амбала с головами, смахивающими на бильярдные шары. Они одновременно сложили руки на груди, выпятили подбородки и смотрели на неудачливую квартирантку взглядами ротвейлеров, готовых к команде «фас».

– Вопросы есть? – издевательски спросил Николай Сергеевич.

Я молча села на корточки и принялась как попало утрамбовывать в сумищи свою несчастную, помятую чужими руками одежду. От обиды закружилась голова, а к глазам подступили слезы. Гордость приказывала мне выпрямиться и заявить:

– Я вас не боюсь и считаю мерзавцами.

Трусость тихо шептала:

– Степа, против лома нет приема. Шевели быстрей лапами и уноси ноги, пока цела. Если у девушки за спиной нет ни влиятельного отца, ни богатого мужа, ни брата-боксера, лучше ей не качать права.

А вы бы кого послушали?

Через десять минут, пытаясь унять дрожь в ногах, я стояла на улице с почти неподъемными торбами. И мне стало понятно, что испытывает бездомная собака, когда озирается в толпе прохожих. Но пес может переночевать на стройке, заползти в гараж или устроиться в подвале. Девушке в таком случае сложнее.

Пришлось набрать номер Кошечкина.

– Кирилл, мне очень неловко, но хозяин велел освободить квартиру сегодня, – виновато забубнила я в трубку. – Можно мне…

– Нет проблем, – перебил стилист, – приезжай. Уже ставлю чайник. Эй, а ты на чем поедешь? Стой смирно, говори адрес, прикачу за тобой.

Воспоминание о байке Кирюши заставило меня поежиться. Очень мило со стороны гиганта-парикмахера предложить мне помощь, но я не готова мчаться по улицам города на его двухколесном монстре, поставив на голову сумищи.

– Спасибо, меня подбросит сосед.

– Ладно, – прозвучало в ответ, – жду.

Дом Кошечкина находился в центре. Плохо говорящий на русском таксист заломил непомерную цену, но после интенсивного торга сбавил ее вдвое и всю дорогу пытался говорить мне комплименты. А притормозив у нужного подъезда, шофер расплылся в улыбке:

– Денег нэ надо. Можно без них. Договоримся, а?

Я бросила на переднее сиденье купюру и приоткрыла дверцу.

– Ай-ай! Такой глупый дэвушка! – зачастил водитель. – Нет мужчина, да? Я – твой мужчина. Договоримся, а?

Вдруг дверца резко распахнулась, и я, не ожидавшая столь легкой победы над ржавой створкой, выпала из такси прямо к ногам Кошечкина.

– У этой девушки с мужчиной порядок, – гаркнул Кирюша, слышавший слова водителя. – У, ты, зая, наглый какой! За это можно и по ушам схлопотать!

Таксист примолк, втянул голову в плечи и больше не произнес ни слова. Зато стилист оказался весьма говорлив.

– Ну, ты и глупая, зая! – ворчал он на меня, вытаскивая сумки из багажника. – А я, дурак, поверил про соседа-то… Влезла в шайтан-машину, додумалась! Нельзя к ним даже приближаться! Ты хоть видела, на чем катила? Железо с помойки!

– Больше никто не останавливался, – вздохнула я, семеня за Кириллом.

– Супераргумент! – обрадовался он. – Вот нет у тебя шампуня, а есть хозяйственное мыло. Что ж, им волосы будешь мыть?