Александр Второй от ухи с форелью отказался, но охотно пропустил стопку анисовой водки.

— За удачный штурм Плевны! Как, Дмитрий Алексеевич?

— Дай-то Бог, ваше величество.

— А, Николаша?

— Разнесем, — пробасил главнокомандующий и выпил вторую стопку.

Милютин укоризненно взглянул на великого князя:

— Поменьше бы потерь.

Царь усмехнулся:

— Богом определено, кому жить, кому раненым быть, а кому и на поле брани голову сложить.

— Согласен, — посмел вставить Милютин, — однако, не помедли мы ранее, сегодня не стояла бы Плевна на нашем пути.

— Вы имеете в виду нерасторопность генерала Криденера?

— Да, ваше величество.

Великий князь промолвил, насупясь:

— Генерал Криденер ответил за свои действия.

Александр Второй не стал продолжать разговор, принялся за пышущий жаром бифштекс. Ел не торопясь, отрезая малыми кусочками.

— В бифштексах англичане преуспели, — заметил он.

Великий князь сказал:

— Что до меня, то я предпочитало пожарские котлеты.

— Уж не для того ль ты, Николаша, в Бухарест наведывался, чтоб отведать сочных котлет? — царь хитро прищурился.

— Донесли, канальи, — расхохотался великий князь. — Был грех, встречал петербургских императорских театров прима-балерину Числову. Неравнодушен к балету.

— К балету ли? — царь поднялся, отрезал сухо. — Дальнейшие диспозиции за вами, главнокомандующий и за штабом Дунайской армии.

И сызнова плевненская неудача.

Второй штурм Плевны и армия, натолкнувшись на глубоко эшелонированную линию обороны противника, понеся большие потери, отходит. На совещании в главном штабе великий князь сказал:

— Будем готовиться к новому штурму. Подтянем резервы, усилим артиллерию. Готовьтесь, господа. Государь остался нами недоволен.

Пока Иосиф Владимирович Гурко разбирался в предыдущих советах главнокомандующего, из штаба армии новая телеграмма с приказом: на Адрианополь не выступать, ибо неудачная плевненская операция не позволяет главным силам выйти в Забалканье.

Одновременно штаб армии уведомил генерала Гурко о прибытии в Адрианополь всех войск Сулейман-паши…

Напившись острого кваса, что готовил ему денщик Василий, Гурко лег на жесткий топчан, укрылся шинелью. Мысли не покидали голову.

Осман-Нури-паша приковал Дунайскую армию к Плевне, и теперь Передовой отряд предстал один на один с армией Сулейман-паши. Остается не дать Сулейману прорваться через перевал и соединиться с Осман-пашой…

Размышлял генерал Гурко и не ведал, что султан Абдул-Хамид уже подписал фирман о назначении главнокомандующим всеми балканскими войсками Сулейман-пашу…

Иосиф Владимирович продолжал думать о том, что прежде чем закрыть пехотой и артиллерией Шипкинский перевал, не пустить через Балканы таборы Сулеймана, необходимо бросить в рейд Казанский и Астраханский полки. Они устроят диверсии на железной дороге и проведут разведку…

Накинув шинель, Иосиф Владимирович вышел. Звездное небо и свежо, а днем от жары изнываешь. Душисто пахло маслом казанлыкской розы и созревающими яблоками. Год урожайный удался, ветки гнутся. И виноград налился янтарным соком, много крестьяне надавят вина. Даст Бог, ныне не отберут турки его у крестьян, не увезут бочонки в туретчину…