Тихо во дворце, будто нет в нем жизни. Военный совет при султане высказался за перемирие с Россией, и об этом послы Абдул-Хамида известили царя Александра, но ответа пака нет, а генерал Гурко наступает.

Сулейман-паша обещает задержать продвижение российской армии у Татар-Пазарджика, но султан сомневается: если не устоял на перевалах, то теперь, когда пленен Вессель-паша и все таборы пятятся на юг, слова Сулеймана просто пустой звук.

Если Гурко возьмет Адрианополь, перед ним откроется дорога на Стамбул…

Прежде чем обратиться с посланием о перемирии, Абдул-Хамид имел тайную встречу с британским послом. Султан принимал Лайарда в зале Дивана. Сухой, маленький властелин Оттоманской империи, с бриллиантовой звездой на груди, смотрел на английского посла, приподняв голову. Вел речь вкрадчиво. Он спрашивал Лайарда, какие шаги предпримет Англия, если русские вступят в Стамбул? На что британский посол ответил вопросом на вопрос:

— Насколько я понимаю, сегодня турецкое правительство не возражает, чтобы британская эскадра сменила место своей стоянки в Безикской бухте на проливы?

Молчаливым кивком Абдул-Хамид выразил согласие. О чем сэр Лайард немедленно сообщил в Лондон.

Королева Виктория обратилась к кабинету, требуя принять срочные меры по спасению Турции. Биконсфилд убеждал лордов, но единодушия не встретил. Министр иностранных дел лорд Дерби пригрозил Биконсфилду отставкой, а статс-секретарь по делам колоний Карнарвак, указывая пальцем на премьера, заявил категорично:

— Лорд Биконсфилд уповает на помощь британского флота, забывая, что российский солдат в состоянии перейти индийскую границу…

Из окон султанского дворца видно синее море и военные корабли Оттоманской Порты на рейде. О, дорого бы дал сейчас султан, увидев, как поднимают босфорскую волну эсминцы королевы Виктории.

— О, Аллах, — шепчет Абдул-Хамид и закатывает глаза. — Я соглашусь открыть инглизам бухту Золотой Рог. Может, орудия флота ее величества спасут Стамбул от гяуров…

Но напрасно ожидал он от Англии конкретных действий…

Возвратившись из мечети Зюба-Джами, султан, полулежа на тахте, принимал своего министра иностранных дел. Саффет-паша явился с малоутешительным известием. Император российский, отбывая в Петербург, перепоручил ведение переговоров своему брату, главнокомандующему Дунайской армией, при условии безоговорочного принятия всех требований России. Султан сел, поджав ноги:

— Гяуры занесли над нами ятаган, и мы должны предупредить их, даже горькой ценой.

— Великий султан, они лишают нас народов и земель, веками приносящих нам изобилие.

Абдул-Хамид кивнул бородой.

— У Оттоманской Порты отнимают жемчужину, равную той, какую, потерял бы Лондон, забери у него Индию… Россия имеет виды не только на Балканы, но и на Кавказ: Батум и Карс, Ардаган и Баязет… Она намерена запустить руку в казну Порты. Но мы бессильны и пошлем к царю своих послов. История Турции не знала подобного позора и унижения. Со времени достойного Баязета стены византийского Царьграда потрясали османы, а сын Мурада Магомет удостоил Царьград стать столицей Блистательной Порты. Но сегодня мы вынуждены сесть за стол переговоров, потому как вот-вот застучат в ворота Стамбула, а проклятые инглизы дальше посул не идут, хотя обещали помочь нам, когда Порте будет трудно.